Кот, ночь на кладбище и другие истории. Сборник рассказов

Рыжаков Дмитрий

Сам же Паинька рос-рос и вырос в большущего кота с невероятно пушистыми лапками. И он был такой тяжелый, что, когда он сидел у меня на коленях, мне казалось, что я держу как минимум свой школьный портфель, набитый учебниками, а то и гирю из спортзала. Но все меняли его мягкие лапы. Я очень любил их гладить. Правда, Паинька не всегда с пониманием относился к тому, что его лапы могут нравиться кому-то еще, кроме него самого. Мама и папа тоже полюбили этого кота и часто его баловали всевозможными вкусностями. Одним словом, мы его все любили.

Но кот же, как нам тогда казалось, не питал к нам особой любви. И особых нежностей мы от него не видели. По характеру он был,

скорее, гордым одиночкой. Очень часто он и вовсе исчезал на одну-две недели, подтверждая свой нелюдимый статус. Первые разы мы, в таких случаях, думали, что он ушел навсегда или потерялся. Самый первый раз, когда он пропал, мы подумали, что его сбила машина, и очень разволновались. Но все наши предположения были неверными. Каждый раз Паинька возвращался домой целый и невредимый, разве что иногда с ободранными боками. И это было неспроста. Со временем мы узнали, что этот кот буянил и проказничал не только в нашем доме, но и в домах наших соседей. От того, что жалоб на проделки кота было бесчисленное множество, к какому-то времени мы перестали их замечать. Конечно, в самом начале папа как-то реагировал на эти жалобы, грозил коту кулаком, не пускал ночью в дом. Но то, что повторяется изо дня в день много лет, со временем, становится обыденностью. Приняв неугомонный характер нашего Паиньки, даже папа смирился с его хулиганскими поступками. В такое время он только разводил руками в разговорах с соседями.

– Да наказывал я его, что я могу сделать, это же кот, ничего он понимать не хочет, такая у него натура, – сокрушался папа.

– Такая натура? Сделать ничего не можете, да? – взмахивала руками очередная соседка, в этот раз тетя Нина. – А он, между прочим, вчера задавил 5 моих цыплят, кто за это заплатит, если не кот??? – продолжала она.

В таких случаях папа вздыхал и доставал свой кошелек со словами: «Да уж, кот точно не заплатит, сколько мы должны за цыплят?».

После таких случаев папа угрюмо косился на нашего черного проказника. Но тот, гордо подняв свой с белой точкой хвост, просто выходил из дома.

Мне казалось, что кот понимал, что его ругают, но ничего не хотел делать, чтобы хоть как-то исправиться. Случаи разбоя не прекращались, то тут, то там наш кот совершал все новые и новые вылазки. От его зубов и когтей страдали не только несчастные цыплята и надоедливые мыши, но и окрестные кролики и даже собаки. Да-да, собаки, они тоже становились потерпевшими в схватках с нашим котом.

Паинька был бесстрашный. Он бросался на собак любых размеров и не позволял им приближаться к нашему двору ближе, чем на 50 метров. Пока собаки не знали нрава нашего кота и не почувствовали остроту его когтей, они целыми днями околачивались вокруг. Они беззаботно забегали в наш двор, где часто, до появления Паиньки, пугали наших кур и гоняли пасущуюся козу Милю. С появлением же этого кота все изменилось. Былые герои серьезно поумерили свой пыл. Некоторым собакам понимание того, что к нашему двору больше нельзя приближаться, стоило глубоких царапин на носу и драных боков. Но большинство собак, скорее всего те, которые были умнее, мчались прочь, сверкая лапами, и никоим образом не допускали ближнего боя с Паинькой.

Конечно, были и более сложные ситуации. За два дома от нас находился небольшой деревенский магазинчик. Наш Паинька, не придумав ничего лучшего, сделал под ним подкоп и научился забираться в кладовку магазина. После этого мы находили на своем крыльце и сосиски, и сардельки, рыбу и даже куски хлеба. Мы не могли понять, зачем Паинька это делал. Может, Паинька сознательно делился с нами награбленным, а может, просто не мог все съесть. Мы этого не знали.

Каждый раз, когда к нам приходила продавщица, кот предусмотрительно куда-то прятался. Подальше от наших глаз. А папа, со вздохом, опять открывал свой кошелек.

Я же все время боялся, что терпение папы кончится, и он однажды прогонит Паиньку из нашего дома. Но, к моему удивлению, терпение папы не заканчивалось, чему я был очень рад.

Я думаю, именно то, что кот так рьяно защищал наш двор, спасало кота от сильного гнева папы. Было у Паиньки, что-то неуловимо благородное, что-то, что подкупало папу и не давало ему прогнать кота. Было что-то неуловимо правильное в Паиньке. Понятно, что это самое правильное было спрятано где-то глубоко в его непонятной кошачьей душе. Как бы там ни было, все мы чувствовали, что кот совершенно необычный, может, он даже любит нас. Просто его кошачья любовь не совсем понятна нам, людям. И однажды мы в этом убедились.

Прошло 7 лет с того момента, как у нас появился кот Паинька. Мне уже исполнилось 12 лет, а нашему Паиньке было, скорее всего (точный возраст мы не знали), лет 8. Стоял жаркий летний день, и мы с Лешкой собрались в моем сарае, чтобы смастерить подарок моему папе на День Рождения, он у него в самом конце июня.

– Давай сделаем ему ящик для инструментов? – предложил Леша

– Ящик? Ты серьезно? Четыре доски и посередине гвоздик? – пошутил я.

– Гвоздик не посередине, – серьезно ответил Леша. – К тому же, это будет не просто ящик!

– А что же это будет, коробка? – не унимался я.

– Тебе бы все шутить, Дима! – парировал Лешка. – Мы сделаем ящик, выжжем на нем рисунок и покроем все это дело лаком, знаешь, как будет здорово! – Лешик посмотрел на меня полными энтузиазма глазами.

– А, что, это мысль, – согласился я. – Только, чур, рисунок для выжигания выбирать буду я, это же мой папа! Когда у твоего папы будет День Рождения, будешь выбирать ты, – настоятельным тоном сказал я. Я предполагал, что по большей части ящик смастерит Леша, а подарок все-таки от меня. Вот и уцепился я за этот рисунок.

– Договорились! сказал Лешка.

Вот за что я уважал своего друга, он никогда не вставал в позу и не упирался по пустякам. В отличие от меня. Я мог заартачиться и начать упираться в любом споре. Лешка же не настаивал на тех вещах, которые не имели для него большого значения. Эта маленькая черта характера Алеши была ключевой чертой, которая цементировала фундамент нашей дружбы. Кто еще мог терпеть мои споры по поводу сущей ерунды? Например, мы полдня спорили с Сережкой на тему, сколько перьев у курицы. С Наташей я часто спорил на тему, опасно или нет съедать серединку яблока и семена внутри. А со Светой, так и вовсе, мы чуть не подрались. А все из-за того, что я сказал, что на солнце есть горы, с чем она была категорически несогласна и обозвала меня глупым невеждой. С Лешкой все было иначе. Спор с ним заканчивался, максимум, после третей реплики. Не потому, что Лешка был безвольным и малодушным, наоборот. Он быстро понял, что я спорю только по пустякам, не имеющим отношения к нашей дружбе. А о серьезных разногласиях я никогда не спорил, а предпочитал, наоборот, отдать решение ему.

Так вот, мы решили сделать ящик для инструментов с рисунком, который мы нанесем выжигателем по дереву. У меня был такой, «Дымок», и я немного умел с ним обращаться. Но проблема была в том, что я выжигал дома, на своем удобном столе. А тут сарай, все нужно делать стоя, и эта мысль не прибавляла мне уверенности.

– Леш, а давай сделаем так, ты будешь собирать ящик, шлифовать доски для него, а правую сторону, то есть доску с правой стороны ты дашь мне, и я дома выжгу свой рисунок. Так же удобнее, на мой взгляд, чем потом выжигать на готовом ящике, – предложил я.