Кот привратника
Шрифт:
– Ты любишь вафли?
– ответил он вопросом на вопрос.
– Слушай, шеф.
– В глазах ее мелькнуло беспокойство.
– Ты ведь не станешь без гонорара влезать в дело об убийстве?
– Кажется, я уже сделал это.
– Ну почему ты не сидишь в конторе и не ждешь, чтобы клиенты после ареста сами к тебе обращались, а потом ты защищал бы их в Суде. Вечно ты выскакиваешь... Откуда у тебя этот кот?
– Мне его дали.
– Кто?
– Девушка, умеющая замечательно готовить вафли. Но об этом тебе полагается забыть.
– Ты что - хочешь, чтобы
– Вот именно.
– Тайно?
– По возможности. А если у тебя есть подруга, которая может его приютить, это было бы еще лучше. Полиция будет его искать. Полагаю, он будет фигурировать в деле.
– Умоляю, шеф, - сказала она, - не рискуй своей профессиональной репутацией, не ввязывайся в это дело. Уедем. Уплывем на Восток. Когда будут арестованные, появляйся и защищай кого хочешь, но не ввязывайся в это дело.
Глаза Перри Мейсона стали ласковыми, почти отцовскими. Он взял ее руку и погладил.
– Делла, - сказал он, - хорошая ты девушка. Но мне не суждено то, чего ты хочешь. На этом лайнере я мог бы наслаждаться дня три, а потом с ума сошел бы от безделья. Я буду работать так, что освобожусь от этого дела гораздо быстрее, чем от путешествия на Восток.
– Значит, собираешься заняться делом привратника?
– Я уже им занимаюсь.
– Думаешь, этого твоего подзащитного будут обвинять в убийстве?
– Возможно.
– Он тебе ничего не заплатил?
– К черту деньги!
– Мейсон нетерпеливо тряхнул головой.
– Если в убийстве обвиняют богатого, я хочу получить с него жирный кусок. Если же хорошие люди попали в беду и их обвиняют в убийстве, которого они не совершали, я должен доказать ложность обвинения.
– Откуда ты знаешь, что этот парнишка невиновен?
– По впечатлению, которое он на меня произвел при встрече.
– А если он виновен?
– Тогда мы найдем смягчающие обстоятельства, или склоним его к признанию и добьемся смягчения приговора, или я плохой адвокат.
– Ну что за парадоксы!
– воскликнула она, но ни в глазах ее, ни в голосе не было упрека.
– Зачем же быть ортодоксальным?
– усмехнулся Мейсон.
Она тоже усмехнулась и встала:
– Ты меня беспокоишь, как своевольный ребенок беспокоит свою мать. Ты - смесь ребенка и великана. Мне кажется, ты скоро превратишься в кого-то ужасного. Так и хочется сказать: "Не пей водицы!"
– Материнские чувства?
– Мейсон улыбнулся еще шире.
– Когда ты заполняла бланк, поступая на работу, я узнал, насколько ты моложе меня. Лет на пятнадцать, кажется.
– Какая галантность! Изучая твои судебные протоколы, я могла бы выяснить, насколько ты мне льстишь.
– Береги кота, - сказал он, подходя к двери.
– Не потеряй его. Зовут его Клинкер. Как бы не улизнул на улицу... Он нам может пригодиться.
– Неужели полиция станет искать его здесь?
– Не думаю. Во всяком случае, не сразу. Пока еще все не накалилось... Пожелаешь мне не пить водицы?
В ее улыбке были гордость и нежность, она сказала:
– Ладно уж, испей, но не погружайся по самую макушку.
– Да я еще и ног не
– Хотя мне кажется, что это случится.
Он тихо прикрыл вверь, вышел на улицу и поехал к Эдит де Во.
Входная дверь была заперта. Мейсон нажал кнопку звонка в квартиру Эдит де Во и держал на нем палец несколько секунд. Ответа не было. Он вынул из кармана связку ключей, поколебался, попробовал позвонить еще раз. Снова безответно. Он подобрал ключ, замок щелкнул, он вошел в дом. Прошел по коридору к квартире Эдит де Во и тихо постучал. Ответа не было. Он постоял немного в хмуром раздумье, потом тронул ручку двери. Ручка повернулась, дверь отворилась, и он вошел в темную комнату.
– Мисс де Во?
– позвал он.
Никто не ответил. Перри Мейсон зажег свет.
Эдит де Во лежала на полу. Окно, выходившее в переулок, было закрыто неплотно, постель была нетронута, а убитая лежала в пижаме очень тонкого шелка. Возле тела Мейсон увидел деревянный брусок дюймов восемнадцати длиной. Один его конец был расщеплен, на другом краснело пятно, говорившее о многом.
Тщательно закрыв за собой дверь, Мейсон наклонился над телом. На затылке была рана. Очевидно, деревянный брусок использовали как дубинку. Дерево было хорошо отполировано, в диаметре около полутора дюймов. На красном пятне в верхней части бруска отчетливо виднелись отпечатки пальцев. Нижний конец блестел от лака.
Мейсон поспешно осмотрел квартиру. Заглянул в ванную. Она была пуста, но на умывальнике лежало окровавленное полотенце. Он подошел к камину. На решетке нашел золу, она была еще теплой. Мейсон взглянул на часы: час тридцать две. Дождь капал в неплотно притворенное окно. Подоконник блестел от влаги, вода стекала вниз по стене.
Мейсон опустился на колени перед распростертой фигурой, пощупал пульс. Поднялся, подошел к телефону, перехватил трубку носовым платком, позвонил в полицейский участок. Поспешно произнес измененным голосом:
– Женщина умирает от удара по голове. Пришлите скорую.
Когда он убедился, что его поняли, он дал адрес и повесил трубку. Вытер дверную ручку платком - с обеих сторон, погасил свет, вышел в коридор, закрыл за собой входную дверь и пошел к парадной.
Проходя мимо одной из квартир, Мейсон услышал смех, стук фишек и характерный звук тасуемых карт. Он двинулся дальше и попал в общий вестибюль. Тут по него донесся звук подъезжающей машины. С минуту он колебался, затем приоткрыл дверь и выглянул.
На тротуар как раз вышел Гамильтон Бергер, стоя спиной к Перри Мейсону, он смотрел, как выходит из машины Том Глассмен. Мейсон отступил, тихонько закрыл дверь, повернулся и пошел по коридору. Остановился перед дверью, из-за которой доносились звуки игры в карты, и постучал.
Мейсон услышал, как отодвигают стул, затем по ту сторону двери наступила полная тишина. Он снова постучал, через минуту дверь приоткрылась и его спросили:
– Кто там?
– Я из соседней квартиры, - дружелюбно улыбнулся Мейсон, - ваш покер не дает мне уснуть. Как бы мне все-таки поспать - или, если ставки не слишком высоки, я бы присоединился к игре, мне все равно.