Кот (сборник)
Шрифт:
Коротенько
Лойконен выдрал. Тут недалеко разбор был, и все командиры боевых частей выстроились, как гуси у корыта, и докладывают: «Личным составом укомплектованы, матчасть в строю, готовы к выполнению».
А я доложил, что не готов, печеные абрикосы хвостатого мамонта, собаки блудливые, шелудивые псы, потому что плавзавод мне подшипники менять не собирается.
И все, конечно, недоумевают, натуральнейшим образом чумеют, луковки бы им отпилить, попку отканифолить, а Лойконен мне говорит:
А флагманский подскочил и начал заикаться: «Ппп-о-чччче-му ммм-не не ддд-доложил о пппп-подшшшш-ип-никах?!»
А как тебе докладывать, фазан косоротый? На каком языке, мерин ты с бородавкой ценою в три копейки вместе с кружкой малофейки? На русском я тебе докладывал, только ты меня не услышал, сука ты и все такое.
А теперь вот все услышали – и красота.
Уррроды!
И подшипники мне через полчаса сделали.
Карловы Вары
Каминский попал в Карловы Вары. А там все очищаются. Пьют специальную воду семнадцати сортов по десять грамм каждого и прямиком в туалеты, которых вдоль дороги полно.
Но Каминскому, герою России, подводнику в прошлом (ордена в кулаке не помещаются), показалось, что по десять грамм – это очень мало.
Мало и, я бы сказал, ненадежно со стороны очищения.
– Я привык стаканами, – сказал он окружающим и выпил стаканами.
Через шесть минут его… занемогло.
И он пошел, пошел, все ускоряясь, а потом и побежал, побежал. Вдоль, ветляя, на подкосившихся по улице, уставленной туалетами.
Он бежал, сивка косоглазая, в гостиницу.
Почему туда, когда вокруг туалеты, он объяснить не мог. Помутнение рассудка. Некогда было объяснять, тем более что уже добежал, по лестнице взлетел, ломая на сгибах онемевший таз, и вбухался, но не в свой номер на третьем этаже, а, от ослепления, в чужой на втором.
Вбухался! Захлопнул! К двери! Туалета! Рванул! На себя! И! Одновременно! Разворачиваясь! Вокруг оси! Срывая штаны! Сел!.. А потом…
НАСРАЛ!!! (Ал! Ал!)…
С три короба.
И вдруг под ним что-то как заорет.
Он даже вскочил от недоумения.
А это тетка. Она в туалете сидела, и, пока он врывался и на нее садился, она молчала.
А тут вот не выдержала.
Чего-то.
Цунами не видели?
На ТОФе это было. Точно! Там я в первый раз и увидел цунами!
Мотя моя безмятежная – болячка на жопе, вавочка на пенисе! Ну и гора!
Лейтенантом я прибыл служить на эсминец. Пришел, представился. А мне старые капитаны говорят: «Давай-ка, лейтенант, дуй за водкой. А то мы без водки тебя очень плохо видим. Ты без водки маленький какой-то!» – и пошел я за водкой, для чего надо
И, пока я шел туда, а потом назад с водкой, пошла цунами.
Ах вы, крабовые мамочки!
Стена из воды выросла, и пошла, и поперла, ломит, сминает.
Вернее, она мимо прошла. Мне-то ничего не сделалось, а эсминец мой вместе со старыми изголодавшимися капитанами за сопку зашвырнуло.
Так я и остался без места службы, но с водкой.
Прыг и Скок
Адмиралов не понять.
Они вдруг просыпаются посреди исторического процесса и сейчас же приступают к укреплению дисциплины.
А вокруг все уже изменилось пять тысяч раз.
В девяносто третьем году это было, когда денег никаких и вместо финансирования ерунда субтильная между ног болтается.
Курсанты тогда сами зарабатывали: кто вагоны разгружал, кто ларьки содержал, кто сутенером, кто рэкетиром.
А начальники факультетов по коридорам училища ходить опасались: там их запросто могли уронить, когда рота идет, наземь и сверху по ним пройти.
И вот в это время в одно воскресное утро появляется на училищном КПП настоящий проверяющий адмирал Скок по гражданке.
Вошел и представился слегка пьяному курсанту, дневальному по КП:
– Адмирал Скок!
А тот ему в ответ:
– Курсант Прыг!
И, вы знаете, адмирал остекленел.
Всем обликом и особенно из глаз: из орбит они вылезли и как фарфоровые стали.
К нему потом мичман подошел и по-дружески заметил:
– Вы бы, товарищ адмирал, если проверять пришли, по форме оделись, сердечно вам советую, а то ведь, не ровен час, и по морде можно получить.
Филиппыч
Филиппыч – флагманский врач. 08.30 утра. Доклад у начальника штаба. Уже обсудили море, выход, когда, кто, кого. Слово флагманскому врачу.
Он начинает, немного раскачиваясь:
– Тут на ПКЗ две собаки… я не знаю… они гадят… я не знаю… Эти собаки…
Начштаба, скрипнув креслом от нетерпения:
– Значит, так! Собак убрать!
Доклад на следующее утро. Уже обсудили море, выход… Слово флагманскому врачу:
– Тут опять эти собаки… я не знаю… гадят… эти… собаки…
Начштаба, крякнув:
– Так! Удавить! Утопить! Принять меры!
Третий день. Доклад: море, выход… Слово флагманскому врачу:
– Тут эти собаки…
Начштаба стонет и тонким голосом с надеждой:
– Неужели гадят?
В ответ долгое:
– Да-а-а… я не знаю…
Потом энергичное справа:
– Я знаю! – это флагманский по живучести, и все сразу обращаются к нему. – Я знаю, что надо делать!
– Ну?!
– Надо им жопу зашить!
Начштаба немедленно сейчас же с облегчением: