Кот ушел, а улыбка осталась
Шрифт:
Для того чтобы снимать на погранично-паспортном контроле (ППК) и за ним, нужно было получить разрешение от начальника погранотряда аэропорта Шереметьево. За месяц до съемок мы дали ему сценарий. Он прочитал и сказал, что разрешения на съемки не дает.
— Хотите показать на весь мир, что советские пограничники настолько непрофессиональные, что граждан по чужим паспортам пропускают!
— У него паспорт брата, а они очень похожи, на фотографиях невозможно различить.
— На то он и пограничник, чтобы различать! Опять пришлось обратиться к Шахназарову.
В
Для того чтобы снимать за государственной границей, мы до начала съемок сдали списки с паспортными данными съемочной группы и актеров, которые будут работать с той стороны границы, и нас туда пропускали строго по списку по общегражданским паспортам.
Начали снимать со сцены, как Мераб и Боря проходят паспортный контроль, а с ними иностранец с балалайкой и еще три человека. Юсов ставил свет. Рядом со мной стоял заместитель начальника погранотряда с нашим сценарием в руках. Сам начальник от огорчения, что нам разрешили глумиться над советскими пограничниками, на работу в тот день не вышел. Я убеждал заместителя, что ничего дискредитирующего пограничную службу в сценарии нет. Комедия. Все условно.
— А я вообще молчу. У меня — приказ.
— Мы готовы, — сказал Юсов.
— Приготовились к съемке! Мотор, камера! Начали! Паспортный контроль прошли Мераб, Боря и иностранец с балалайкой.
— Стоп! Давайте еще дубль!
— Секундочку! Товарищ режиссер, а какой штемпель ваш пограничник ставит? — спросил замначальника.
— Никакой, просто вид делает. В кадре только голова видна.
— Ставит, это слышно. Товарищ Янковский, — обратился он к Олегу, — можно посмотреть ваш документ?
— Пожалуйста, — Олег протянул ему свой «паспорт».
Замначальника взял его, раскрыл и посмотрел на меня.
— Так! Товарищ режиссер, а товарищ Матросов в курсе, что в вашей кинокомедии советский пограничник при прохождении ППК ставит в паспорта печать районных филателистов? Остановите киносъемку!
— Каких филателистов?
— А вот, читайте. Это уже не смешно!
В «паспорте» стояла треугольная печать с надписью: «Добровольное общество филателистов при Доме пионеров Фрунзенского района».
— Саша, откуда взялась эта печать? — спросил я.
— Не знаю, — пожал плечами Саша. — Товарищ майор, эта печать не в кадре, ее не будет на экране.
— Не будет, говорите? Открываем сценарий, — он открыл сценарий на закладке. — Читаем: «Крупно. Рука пограничника ставит печать». Значит, печать этих районных филателистов народ все-таки увидит и прочитает?
— Этого кадра не будет — вы же не даете свой штемпель…
— Георгий Николаевич, извините, что отвлекаю, — сказала помреж Ира Фандера, — там уже чужие проходят!..
И мы увидели: от ППК отошел индус в чалме, с паспортом в руке, а в окошко протянул свой паспорт африканец, и выстроилась очередь, человек шесть.
Пограничная служба сработала четко. За несколько минут задержали и вернули обратно в
Свой штемпель пограничники нам на полчаса все-таки дали. И кадр «Крупно: рука, паспорт, печать» в фильме есть.
Между прочим. Печать филателистов принес на съемку студент первого курса ГИТИСа, который играл роль пограничника. Он знал, что печать будет не видна, но она ему нужна была для самочувствия, чтобы было все по Станиславскому.
ДАНЕЛИЯ МЕРДО!
В советском посольстве в Вене прочитали сценарий и также, как пограничники, запретили снимать на своей территории.
— Высмеивать сотрудников советского посольства мы вам помогать не будем! — сказали нам.
Что делать? Завтра съемка.
— Гия, звони своему Шахназарову, — сказал Саша Хайт.
— Не могу, это уже неприлично. Давай искать похожее здание.
К вечеру нашли. Договорились. Когда вернулись в гостиницу, нам сказали, что звонили из посольства и просили перезвонить по такому-то номеру. Позвонили. Женский голос на том конце провода сообщил, что наш сценарий они еще раз внимательно прочитали и решили, что это комедия, все условно.
— Так что снимайте, как было запланировано.
— Посол, наверное, прочитал. Умный, — решили мы.
На следующее утро, когда начали снимать сцены у посольства, ко мне подошел дежурный дипломат и протянул записную книжку:
— Ваша?
— Моя.
— Вы вчера забыли на столе в приемной.
— Вот теперь все встало на место, — сказал Саша Хайт, когда дежурный отошел. — Раскрыли они твою книжицу, полистали и видят: на букву К — Крючков (председатель КГБ), на букву М — Матросов (начальник пограничных войск СССР), на букву С — Степанов (начальник секретариата министра иностранных дел), на букву Ш — два: Шахназаров (помощник президента) и Шеварднадзе (министр иностранных дел). И они поняли: с владельцем этой записной книжки лучше не связываться.
В тот день мы первый и последний раз поссорились с Жераром Дармоном. Снимали сцену, как Мераб лезет через чугунную ограду советского посольства, а австрийские полицейские пытаются его задержать. Жерар попросил снять этот кадр без репетиции. Включили камеру.
— Начали! — скомандовал я.
Жерар подпрыгнул, схватился за чугунные прутья, подтянулся и полез через ограду. Австрийские актеры в форме полицейских подбежали, схватили его за ноги и потянули. Жерар начал кричать и брыкаться. Он так истошно орал и так отчаянно лягался, а полицейские так правдоподобно отдирали его от ограды, что мне не хотелось останавливать камеру. А когда наконец я скомандовал «стоп!» и «полицейские» отпустили Жерара, он содрал с руки часы, что есть силы бросил их об асфальт и, указав на меня пальцем, заорал: