Кот ушел, а улыбка осталась
Шрифт:
И с тех пор стоит этот утюг посреди Кольского залива. А раз корабль на плаву, на нем должна быть и вся команда: капитан, помощники, матросы, фельдшер, повар. Все получают зарплату и полярные надбавки. А мудрый капитан еще и за выслугу лет. А от нечего делать матросы все с корабля воруют и продают. Однажды своровали и свой якорь. Было это так. Боцман откуда-то возвращался на лодке, увидел на дне большой якорь. Якорь — металл, металл можно хорошо продать. Боцман взял в долю водолаза и механика, и они с помощью лебедки подняли якорь на две спаренные шлюпки. Корабль поплыл и врезался в какой-то лесовоз. Оказалось,
Тогда, после «Пути к причалу», я хотел снять обо всем этом фильм и придумал такой финал. Когда матросы подняли свой якорь и корабль поплыл, тяжелый якорь продавил прогнившую палубу, пробил днище — и корабль пошел ко дну. Команда попрыгала в воду и поплыла к берегу. А капитан надел парадный китель с орденами, вышел на капитанский мостик и взял под козырек. А когда вода дошла капитану до горла, корабль килем встал на грунт. И финальный кадр: посреди моря голова в капитанской фуражке с рукой под козырек.
— Забавная история, — сказала Ира. — И хорошая роль для Бубы. Гия, сними это кино.
— Ирочка, сегодня на тему, как мы у себя воруем, уже много чего наснято.
— Тут финал со смыслом, — сказал Буба. — Жалко, если пропадет.
— Ладно. Подумаю.
ФОРТУНА
Итак, впервые в жизни у меня был актер, «финал со смыслом», река Волга, и больше ничего. Писать сценарий я пригласил сценариста Алексея Тимма. Но прежде чем начать придумывать, как и почему голова капитана-грузина торчит посреди реки, мы с Алексеем решили проплыть по Волге. Узнать, что там и как сегодня.
Юра Гусятников (он был директором этого фильма) устроил нам встречу с генеральным директором Московского речного пароходства Вадимом Федоровичем Березиным. Мы рассказали ему о замысле, и Березин дал нам на неделю свой директорский катер. Бесплатно. Как и многие моряки, он был поклонником моего друга писателя Виктора Конецкого (по его сценариям я снимал фильмы «Путь к причалу» и «33»).
— Вы с Виктором Викторовичем общаетесь? — спросил он меня.
— Общаюсь.
— Он в Москве бывает?
— Бывает.
— У меня к вам просьба, Георгий Николаевич, когда приедет, попросите его, пусть он мне свою книгу подпишет. Книгу я пришлю.
— У него трехтомник недавно вышел, — сказал Тимм.
— Мне не попадался. Буду искать.
Вечером я позвонил Виктору в Ленинград. А на следующее утро Гусятников встретил «Красную стрелу» и забрал у проводника вагона номер 13 трехтомник. И Березин получил книги с надписью: «На добрую память Вадиму Федоровичу Березину от Виктора Конецкого».
Между прочим. Спасательное судно «Виктор Конецкий» сегодня бороздит моря и океаны.
На директорском катере «Мир» с командой (капитан и повариха) мы (Гусятников, Тимм и я) дошли по Оке до Новгорода
На Волге последний раз я был в 71 году, когда мы с Викой Токаревой и Родольфо Сонего писали сценарий для Альберто Сорди. Тогда по великой русской реке плавали баржи с астраханскими арбузами, танкеры, яхты под белыми парусами, трехпалубные теплоходы с веселой советской музыкой и шумными интуристами. На высоких берегах уютные городки и деревушки, сиреневые сады, цветущие яблони, колокольни и белые козочки. А в 98 на реке пусто. Кое-где чернеют одиночные рыбацкие лодки. В затонах десятки или даже сотни проржавевших и прогнивших остовов кораблей всех типов.
Деревушки опустели, в них остались только старики и старухи. Удивляло, что на многих были надеты майки, футболки, ветровки с жухлыми надписями на груди и на спине: «Hollywood», «Coca Cola» и «Adidas». Я спросил у нашего капитана, откуда у них это? Торгаши привозят? Капитан сказал, что сюда давно уже никто ничего не привозит. Позапрошлым летом под Чебоксарами затонула баржа из Астрахани с турецкими шмотками.
В деревне Орешкино пошли с Тиммом в сельмаг купить воды. Возле входа на раскладном рыбацком стульчике сидел пожилой мужчина в очках, в старом двубортном пиджаке со значком «Ударник коммунистического труда» на лацкане, в кирзовых сапогах. Мужчина рассматривал картинки в журнале «Плейбой». Возле него на земле стоял советский транзисторный радиоприемник «Спидола», к его ручке ниткой был привязан красный воздушный шарик. Красиво звучал церковный хор.
— Здравствуйте. Магазин работает?
— А что надо?
— Воды.
— Вода в реке. А здесь пепси, фанта, кола, сникерс.
— А тоник есть?
— Может, и есть. Я не сориентировался еще, — захлопнул журнал, выключил приемник, встал. — Пошли посмотрим.
Вошли в небольшое помещение. На полках импортный товар с яркими этикетками.
— Вон тоник — желтенькая банка, «швепс» написано, — показал Тимм.
— Спасибо. Щас.
Мужчина ушел в подсобку, вернулся с банками тоника.
— Пакет будете брать?
— Будем.
— Пакет — три рубля.
Мужчина извлек из-под прилавка яркий пакет с надписью «Marlboro», стал аккуратно укладывать в него банки.
— Контрацептивы будете брать? — спросил он.
— Что?
— Презервативы.
— Нет, спасибо.
— Сейчас рекомендуют пользоваться, даже школьникам. ВИЧ-инфекция.
— Вы в школе работали? — спросил Тимм.
— Нет, я бухгалтер. А то возьмите, цветные. Шарики можно надуть. Дети любят, — гнул свою линию мужчина. — Недорого.
— Дети взрослые уже.
Мужчина пощелкал на счетах и назвал сумму.
Около Чебоксар встретили буксир, который, надрываясь, тянул огромную грязную баржу, груженную какими-то гигантскими ржавыми металлическими конструкциями.
— На металлолом везут, — вздохнул капитан.
— Что, завод разобрали?
— А кто его знает? Может, завод, может, гидростанцию… Сейчас за железо хорошее бабло дают.
Когда шли на катере мимо села Анино, Антонина (так звали повариху) взяла у капитана бинокль, посмотрела на берег. На берегу сидела женщина в платке, в ватнике, с двумя ведрами картошки. И картонной коробкой. Над коробкой покачивался на ниточке зеленый шарик.