КОТализатор
Шрифт:
К полудню они совсем одурели от тошноты. В отеле им дали чай из коки, традиционного лекарства от высокогорной болезни, и уже через несколько часов они почувствовали себя настолько лучше, что даже пообедали.
Однако, Картер с отвращением отворачивался от Эшвуд, с жадностью поглощавшей недожаренный кусок мяса, его тошнота еще не прошла окончательно. Она самодовольно улыбалась ему через стол.
— Напомни-ка, что я правильно сделала, взяв тебя с собой!
Он ответил ей слабой улыбкой.
— Если ты хочешь поблевать, — продолжала
Насытившись, она отложила нож и вилку и поднялась:
— Я иду наверх к себе и тебе советую сделать то же самое. Нужно выспаться, а завтра мы постараемся найти проводника, причем такого, который не стал бы водить нас кругами, чтобы набить себе цену и содрать с нас побольше.
— Не хочу спать, мамуля! — захныкал Картер. Грубость уже готова была сорваться с губ Эшвуд, но она сдержалась:
— Хорошо, сынок! Мир! Делай, что хочешь, но завтра, будь добр, постарайся проснуться с восходом солнца. И еще! Если ты думаешь, что сможешь раздавать тут автографы, то глубоко заблуждаешься. Тебя не знает здесь ни одна живая душа, тебе даже словом переброситься будет не с кем!
Но она ошиблась. Полчаса спустя к его столику приблизилась женщина, которая не стала пялиться на него, глупо улыбаться и просить автограф, как это имели обыкновение делать его поклонницы, она без тени смущения оглядела его и, не спросив разрешения, села на стул, недавно покинутый Эшвуд.
Целительный чай из коки сделал, наконец, свое доброе дело, и Картер с удовлетворением отметил, что исчезли последние признаки недомогания. Он поймал себя на том, что не знает, последовать ли разумному совету Эшвуд и отправиться спать или же дать событиям возможность развиваться так, как им заблагорассудится.
Женщина была высокой, почти с него ростом. Она была выше любого в этом отеле. У нее были классические кастильские черты лица, черные глаза и черные волосы до плеч. Стройное тело и узкие бедра дополняли ее кастильскую внешность и подтверждали первое впечатление. Выражение ее лица являло собой приятную смесь детской простоты с искушенностью: двенадцатилетняя девочка в привлекательном теле взрослой амазонки.
— Буэнос… добрый вечер, — отважился Картер. Его испанский находился в эмбриональном состоянии, но случилось так, что ему не потребовались лингвистические способности. Она бегло говорила по-английски с приятным испанским акцентом:
— Меня зовут Франческа. Я живу здесь. — вы не отсюда. Вы гринго, североамериканец.
— Да, это так, — он привык к женской прямоте.
— Вы турист?
— Да.
— Вы только что приехали? — женщина зажгла сигарету, Картер заметил, что все здесь курили. — Я не хочу совать нос не в свои дела и если вы не хотите, не отвечайте.
Ее жесты и речь были резкими, торопливыми.
— Я не шлюха, я просто люблю поговорить. Вы, должно быть, приехали посмотреть на развалины? Энергия в ней била через край.
— Да, —
— А я живу в Куско. Здесь мой дом. Чем вы занимаетесь?
— Я актер. Она кивнула.
— Когда я впервые увидела вас, я так и подумала, потому что вы очень красивы.
— Спасибо, вы сами сногсшибательны! Улыбнувшись, она покачала головой.
— Взаимное восхищение? Что ж! Это прекрасно! — она заметила перед собой пустую тарелку. — Вы здесь не один?
— Со спутницей, — он не видел причины скрывать.
— Понимаю, — она оглядела почти пустой зал. — Я часто наведываюсь сюда, чтобы поболтать с людьми. Куско — захолустный городок. Здесь живут или очень бедные люди или люди, которые думают, что они очень богаты. Богатые задирают нос и до того скучны, что хочется плакать. А туристы привозят с собой иной мир, мне с ними ужасно интересно. Я хожу по отелям и потому, что мне нужно совершенствовать мой английский.
Картер решил, что она, действительно, непричастна к миру продажной любви. По крайней мере, за час непринужденной беседы Картер не заметил, чтобы она ждала момента, чтобы его или кого другого подцепить. Она не была обыкновенной болтливой ночной бабочкой.
— У меня нет денег на путешествия, — говорила она, они пили то, что здесь преподносили как национальный кофе, — поэтому я много смотрю телевизор и читаю журналы, но больше всего мне нравится перекинуться парой слов с кем-нибудь, кто бывал в Париже, Нью-Йорке, Буэнос-Айресе…
Он взглянул на часы:
— Тогда я надеюсь, что наша беседа была и приятной, и познавательной. Я был искренне рад познакомиться, Франческа.
Франческа, однако, пропустила намек мимо ушей. Навалившись грудью на стол, она продолжала сыпать вопросы:
— Расскажи мне, что ты собираешься делать в Куско? Конечно же, вы посетите Саксаюаман, да и здесь, в Куско, на Пласа де Армас столько чудесных зданий!
— Не знаю, все решает моя спутница.
— Я понимаю. А вы собираетесь наведаться в сельву?
— Может быть, может быть, — неуверенно пробормотал Картер.
— Нечего вам туда соваться! Это ужасное место! Вы попадете на завтрак к насекомым в качестве блюда, если змеи прежде не отправят вас на тот свет, — она развела руками. — Не понимаю я этих туристов! Мачу-Пикчу, Куско — это понятно, но стоит ли лететь черт знает откуда, чтобы попасть в пуэрто Мальдонадо и согнать с себя семь потов ради того, чтобы увидеть несколько южноамериканских пальм? Не сумасшествие ли это? У нас, местных, побольше здравого смысла, — она спокойно смотрела на него. — Лезут в сельву только те, кто делает это из-за денег: старатели, инженеры-нефтянники и браконьеры, но каждый из них предпочел бы избежать сельвы, будь у них другой выход, однако, для многих из них сельва — последний шанс. А кому взбредет в голову соваться туда без нужды?