Котел
Шрифт:
Офицеры и сержанты-сверхсрочники смущенно и выжидательно уставились на него. Они уже побывали в настоящем жарком деле. С чего бы шишкам из штаба выдумывать новые правила?
Коулби между тем продолжал:
– Мы не должны стрелять в германцев до тех пор, пока они не будут стрелять по нам.
Взмахом руки он успокоил шквал удивленных вопросов и протестов. Обычно офицеры вели себя дисциплинированно, но тут был особый случай. Разве война окончена? О чем, черт возьми, они там в дивизии думают?
– Это распоряжение пришло не из дивизии, – возразил Коулби. – Это какая-то дипломатическая петрушка самого высшего уровня, исходящая от главнокомандующего.
Майкл Ренолдз выступил вперед.
– Что нам делать, если они станут атаковать нас?
– Доложить мне. Если они подойдут достаточно близко, чтобы стрелять, стреляйте первыми, а мы потом разберемся. Однако не вздумайте открывать огонь, если вы просто их заметите. Идея заключается в том, чтобы оставить их в покое, поэтому никакого патрулирования, никакого беспокоящего артиллерийского огня, никаких авиарейдов. Будем наблюдать и ждать.
– А как насчет французов? – снова спросил Ренолдз.
– Если удастся определить, что цель французская, не жалейте огня, ребята.
Глава 37
Крушение
АВАНГАРД 1-й БРОНЕКАВАЛЕРИЙСКОЙ ДИВИЗИИ АРМИИ США В РАЙОНЕ ГОРОДА МОНС, БЕЛЬГИЯ
Расположившись клином, пятнадцать бронемашин "Брэдли" М-3 и танков "Абрамс" быстро двигались на юго-запад. Под их гусеницы послушно стелилась однообразная тускло-серая равнина, которую лишь кое-где оживляли посадки сахарной свеклы или кучи угольных выгарок. Перед авангардом парили в воздухе крошечные дозорные вертолеты "Кайова" ОН-58, поднимающиеся выше над землей лишь тогда, когда надо было обогнуть высоковольтные линии электропередач. Они должны были немедленно предупредить авангард о появлении любых войск ЕвроКона. Чуть позади разведчиков неслись, прижимаясь к земле, похожие на акул штурмовые вертолеты "Апач", готовые по первому сигналу подняться выше и открыть по противнику убийственный залповый огонь кумулятивными противотанковыми ракетами с лазерным самонаведением. Бельгийско-французская граница лежала в двадцати километрах от них дальше по шоссе.
Сотни танков и бронетранспортеров М-2 – основные силы 1-й бронекавалерийской дивизии – двигались вслед за своим авангардом на значительном удалении. Присутствие колонн бронетехники угадывалось по облакам пыли, поднявшейся до небес, да по низкому, рычащему и стонущему звуку, перемежающемуся лязгом стальных траков, разносился далеко над равниной. Еще одно облако пыли, повисшее над западным горизонтом, выдавало местоположение подразделений Бельгийской армии, которая отправилась в путь одновременно с американцами.
Подполковник Джон Чандлер, командир разведывательного батальона дивизии, внимательно изучал окрестности, высунувшись из открытого башенного люка командирской машины. Восемьдесят четыре года назад, во время одной из первых битв первой мировой войны, британские стрелки, одетые в хаки, и кайзеровские пехотинцы в своих шлемах с остроконечными пиками столкнулись именно здесь, на равнине под Монсом. Тогда обе стороны потеряли убитыми тысячи и тысячи своих солдат. Теперь, когда век был на исходе, ему казалось злой иронией судьбы, что люди снова готовятся драться и умирать на той же самой голой, безлесной, замусоренной местности.
Чандлер мрачно покачал головой, одновременно прислушиваясь к потоку донесений, который не переставая звучал в наушниках его шлемофона. Французы и немцы первыми начали эту безумную войну. Если они окажутся настолько глупы или упрямы, чтобы сражаться против превосходящих сил, он и его солдаты, безусловно, готовы ответить огнем.
6 ИЮЛЯ, КАБИНЕТ КАНЦЛЕРА
Подобно Фениксу, восставшему из пепла в стекле и бетоне, восстановленный Рейхстаг – здание германского парламента – возвышался почти в полном одиночестве над полутемным пространством Площади Республики. В угловом кабинете в восточном крыле здания канцлер Германии Гайнц Шредер отвернулся от окна, за которым виднелась панорама погруженного в темноту Берлина, и посмотрел на настольные часы. Только что минула полночь. "Как символично", – невесело подумал канцлер.
Затем он перевел взгляд с циферблата часов на мрачные лица пятерых мужчин, которые стояли напротив него по другую сторону стола. Это были министр обороны Германии, министр иностранных дел и трое одетых в форму начальников служб штаба. Все пятеро стояли совершенно неподвижно, ожидая разрешения канцлера заговорить. Формальности продолжали соблюдаться даже перед лицом неминуемого поражения.
– Итак, господа?
– Стратегическая ситуация безнадежна, господин канцлер, – Юрген Леттов – министр обороны – как обычно, не заботился о том, чтобы подсластить пилюлю. – Отступничество бельгийцев и объявление войны Конфедерации со стороны Голландии окончательно нас прикончили.
Шредер кивнул. Американцы и англичане вместе со своими новыми бельгийскими и голландскими союзниками располагали теперь огромной армией в сто пятьдесят тысяч солдат и две тысячи танков, сконцентрированной на ударных позициях в непосредственной близости от практически не охраняемых промышленных районов Германии, ее индустриального сердца. Большая часть немецкой армии была изолирована в Польше и к тому же отказывалась повиноваться приказам своего Генерального штаба. У страны не было никаких возможностей преградить американцам дорогу, ибо в распоряжении штаба оставались лишь несколько тысяч резервистов, несущих караульную службу на военных объектах, и одна мотопехотная дивизия. Этого было явно недостаточно.
Канцлер откашлялся.
– Что вы предлагаете, герр Леттов?
– Нужно заключить сепаратный мир, пока у нас еще есть эта возможность, – ответил министр. Остальные четверо подтвердили его слова одобрительным бормотанием.
– Мы ничего не должны французам! – глаза Леттова сверкнули.
Шредер сердито подумал, что Юрген прав. Он поддержал Никола Десо под впечатлением перспектив объединенной под французским и немецким влиянием Европы, которые развернул перед ним французский лидер – но, поддержав, обнаружил, что его доверием злоупотребляют на каждом шагу. Секретные переговоры с Россией лишь подтвердили готовность "союзников" принести стратегические интересы Германии в жертву своим сиюминутным нуждам. Подлое нападение французского спецназа на штаб 7-й бронетанковой дивизии стало лишним доказательством тому, о чем в Германии уже догадались: Франция рассматривала Германию вовсе не как равного партнера, а как марионетку, которую можно было использовать в качестве ударной боевой силы, ослабить, обескровить, а затем выбросить за ненадобностью. И все же он колебался. Слишком сильно его власть и его собственный политический престиж зависели от союза с Францией. Может ли он позволить себе отвернуться от Десо с такой легкостью?
Леттов наклонился к нему через стол.
– Я уполномочен говорить от лица кабинета и от лица армии, канцлер. Откажитесь от этого нелепого союза и от этой проигранной войны, пока не стало слишком поздно.
И снова головы остальных присутствующих согласно кивнули. Каждый из них помнил, какую страшную цену пришлось заплатить Германии за свое военное поражение в прошлой войне.
Шредер тяжело опустился в кресло.
– Хорошо, – его плечи сразу поникли, и он спросил: – Что я должен сделать?