Котёл
Шрифт:
26
Когда государство на грани банкротства, оно прибегает к последнему опасному шагу, это его последнее дыхание — запускает печатный станок, т. е. печатает лишние деньги, которые очень быстро превращаются в пустые бумажки.
— Разрешаю, — сказал Кролик. — Семьдесят миллиардов гривен напечатайте, а семь принесешь мне. Я обменяю их на доллары и рассчитаюсь с одним немцем. Мне скоро предстоит поездка в Берлин.
— Есть! хотя я и сам могу поменять и принести зеленые бумажки сразу, чтоб тебе не беспокоиться, — сказал председатель
— А у меня в Крыму трехэтажный. На последнем этаже полы надо было поставить. Эх, ма!
— Тогда возьми десять мульярдов из казны. Разбогатеешь когда — возвернешь. Что мы, зря на Майдане с тобой стояли- Муйдан это такое дело…чижолое дело. Жизнью поплатиться можно. Вон мой сверстник из Черновцов погиб. А ить имел хорошее поместье и бизнес у его процветал. Бросил все и приехал в Киев нас защищать, да погиб здесь.
Кролик поежился, высморкался в белый платочек и бросил его в урну, потом стукнул себя несколько раз пальцем по лысине и произнес:
— Пусть будет. Тебе десятка и мне десятка, но с возвратом. У меня тут проект один прибыльный намечается. Уже через месяц я смогу вернуть всю сумму с процентами. А ты…ты управляющий банка, а в банке миллионы крутятся. Подбей там, чтоб все по нулям, мало ли как может сложиться обстановка. Чтоб при проверке, в случает чего, дебит с кредитом сходился. Сумму я жду завтра к вечеру. В Германию еду к Ангеле Мерхель. Влюблена она в меня, должно быть.
Как только главный банкир страны ушел, Кролик приказал паковать чемоданы. Паковать, правда было особенно нечего. Килограмм золота в подарок Ангеле, два серебряных сервиза нужным людям и одна выделана заячья шкурка.
Правительственный самолет был готов к восьми вечера, он тут же поднялся в воздух и как показалось премьеру уже через двадцать минут был в Берлине, где его встречал посол Сосиська на посольской машине. Посол крепко обслюнявил премьера, но все косился на массивный чемодан. Что премьер в этот раз утащил из Киева, чтобы подарить этой вздорной бабушке Меркель. Посол тут же моргнул Наливай Разивайченко, тот понял, что это значит и когда те отправились на ужин, тщательно осмотрел чемодан премьера. Все вещи были тщательно разложены на диване, засняты точной аппаратурой, уложены на место и также перевязаны шелковым шнурком.
Кролик пожелал посетить баньку, сказав послу, что ни разу в жизни не имел контакта с немками и не знает, какие они в постели.
— Все у них там, как у наших. Немки только более раскованы, более доступны, а это и хорошо и плохо. Обычно интересно то, что недоступно, либо кажется таковым.
Кролику хотелось здесь познакомиться, и он делал такие попытки, но дамы, сидевшие за столиком обычно попарно, смотрели на него пристально, потом разъярялись хохотом и говорили одно и то же: dumm (дурак). Он держал при этом руку в кармане, низко нагибался и уходил к своему столику за которым сидел посол Сосиська.
— Хочешь, я подойду и скажу, кто ты есть и успех будет обеспечен-
— Спасибо, Сосиська,
— Да, ты прав. Но если давно у тебя никого не было, можем сходить в бордель, там такие красотки, закачаешься.
— Во, это другое дело. Давай собирайся.
На следующий день в два часа, когда он вышел из автомобиля и направился к входу во дворец, где обитала Меркель, толпа встретила его с плакатами; «Убийца, убирайся вон!», «Руки прочь от Донецка!»; «Зачем убиваешь детей?»
Посол Сосиська схватил его за руку и прибавил шагу. Кролик так согнулся, что голова оказалась промеж ног, он боялся, что его лысый кумпол полетит булыжник, как он тогда буде общаться с Мерхель-
Носильщик нес его чемодан согнувшись. Два булыжника стукнули, получился звук похожий на битья стекол. Но Кролик не поворачивался. В посла полетел один камень, а в него, гада, ни один.
— Ты, Кролик, не сердись. Иногда и мне попадает. Вы в Киеве понимаете демократию в том ее виде, когда вы народ лупите по головам, а он молчит. А у нас все наоборот, нас, руководителей лупят и мы обязаны молчать.
— Ого, значит вам достается. К черту такая демократия. У нас все наоборот. Мы под Донецком лупим из пушек, да все по головам, да по головам. Иногда ногу оторвет, иногда прямо в сердце, иногда руку оторвет от тела. Приезжайте к нам, наберетесь опыта. Может и Бардака взять с собой. А то у него искаженные представления о демократии.
— Кролик, ты молодец, у тебя все наоборот. Потому я тебя и пригласила. Чтоб вручить медаль за храбрость. Лупи этих, как их москово…
— Маскалей, — подсказал Кролик.
Слуги Ангелы Меркель внесли несколько рюмок пива и какое-то сушеное тесто, твердое как высушенная щепа.
— Я бы перекусил, — тихо пожаловался Кролик послу Сосиське.
— Потерпи. У немцев другие обычаи. Если ты пришел к ним в гости, они тебя никогда не покормят. Пива, сколько хочешь, хоть ведро, а вот кусок колбасы ни за что.
— Фу, жадные, — брякнул Кролик.
— Что значит жадные- спросила Меркель.
— Жадные — значит хорошие, добрые, — солгал Кролик и залпом выпил бокал пива.
— Нох айнмаль! — вскликнула хозяйка.
— Благодарю вас, — сказал Кролик, подставляя бокал.
Спустя какое-то время Кролик повторил: нох айнмаль!
Ему налили еще.
— Послушай, хозяйка, а можно из горлышка-
Ангела широко распахнула глаза. Но в это время в ее кабинет вошел Пипиярош в сопровождении министра иностранных дел Штайнмайера.
Ангела захлопала в ладоши.
— Будем награждать медаль.
Кролик услышав эти слова, подошел к Пипиярошу чтобы поздравить его и увидел вчетверо сложенную бумагу, понял, что это текст речи на церемонии вручения медали. А у самого не было этой речи. А, решил он, без подготовки скажу речь, подумаешь- Я всегда это делаю в парламенте на заседании совета министров. И здесь тоже обойдусь. Экспромтом лучше.