Котёнок в поисках дома. Часть 3 и 4
Шрифт:
Кабинет второго секретаря находился на третьем этаже. Всё было пафосно и солидно. Ковровые дорожки на лестницах и в коридорах. Люди в строгих костюмах. Я среди них смотрелся истинным оборванцем. Парижским беспризорником по имени Гаврош, случайно зашедшим в ресторан «Максим».
Мне было по фигу. Я шагал вслед за Саркисовым с видом наследного принца, путешествующим инкогнито.
В кабинете было в меру прохладно. Большой стол с креслом во главе его. Присутствовали шкафы с книгами классиков марксизма.
— Присаживайся где тебе будет удобно! — предложил хозяин кабинета. — Воды? Или может быть чаю или кофе?
— Если можно, то желательно лимонаду.
Горячего пить не хотелось, а к минеральной воде у меня было не слишком доброе отношение. Я больше предпочитаю сладкий лимонад или сок.
Женщина в строгой юбке и белой блузке принесла на подносе открытую бутылку лимонада и стакан. Боссу был подан кофе в маленькой чашечке.
Решив взять инициативу в свои руки, начинаю разговор первым:
— О чём Вы хотели поговорить со мной, Саркис Арменович?
— О тебе, Маша-джан. О тебе…
— И чем Вас смогла заинтересовать моя персона?
На этот раз мой собеседник уже не был добрым дядей Саркисом. Мне в глаза смотрел полковник милиции в отставке:
— Ты не та, за кого ты себя выдаёшь.
— Я сделала что-то плохое?
— Если бы ты сделала что-то плохое, то я бы с тобой так не разговаривал. Наоборот… То, что ты сделала. Не поддаётся разумным объяснениям. Ты ведёшь себя не так, как ведут себя девочки в твоём возрасте. Ты легко расправляешься со взрослыми мужчинами. С одним. С тремя сразу. Голыми руками обезоруживаешь вооружённого преступника.
— Мне просто повезло.
— Маша! Давай говорить серьёзно!
— Давайте…
— Кто ты на самом деле? Зачем ты здесь?
— Ну… Мы с папой приехали отдыхать…
Саркисов хлопнул ладонью по столу.
— Не ври мне! Я знаю, что ты хороший человек, и ты не сделала ничего плохого. Но не смей мне врать! Маша Левина погибла полтора года назад, вместе с мамой, во время разбойного нападения на квартиру. Я уже послал запрос в Москву и получил ответ. Не забывай, кем я работал до этого.
— Я это помню…
Мысли крутились в голове со страшной скоростью. Куда до ним той белке, бегающей по кругу в колесе.
Меня раскусили — это факт. Но не раскрыли. И это тоже факт. Образ дочери Натана уже отыгран. Это не обсуждается. Настаивать на том, что это ошибка, глупо. Полковник милиции и второй секретарь горкома КПСС — это большая сила в этом времени.
Да… Двойная жизнь рано или поздно приводит к тому, что можно навсегда потерять основную. Представиться своим настоящем именем? Снова стать Ингой? Не знаю…
Александра Котова и её тётя Наташа — это мой запасной вариант. Его нельзя раскрывать ни в коем случае.
Представляться
Что же делать? Что же делать… Первая заповедь поведения в критической ситуации — без паники. Так… Успокоиться и подумать!
Я не паникую. Я спокоен. Но что же мне делать в сложившейся ситуации? Опять понадеяться на наш знаменитый русский «авось»? Да… Пожалуй, это выход. Авось — это наше всё…
— Вы правы, Саркис Арменович. Я не Маша. Маша была моей подругой. И она погибла…
— Так кто же ты на самом деле?
— А зачем Вам это знать? Кто-то мудрый в древности сказал, что во многих знаниях — многие печали.
— Я слышал это выражение. Это из библии. Книга Экклезиаста. Эти слова приписывают царю Соломону. И снова вопрос: Откуда ты это знаешь? Ты не первый раз цитируешь библию. Ты много знаешь. А твои поступки и их последствия необъяснимы. Ты одним прикосновением почти вылечила раненого Гагика. У тебя ещё вчера на лбу была рана после аварии. Сейчас её нет. От неё даже нет и следа. Я не знаю, что ты сделала с Альбертом. Он хоть жив ещё? Я не удивлюсь, если он умрёт после твоего посещения.
— Он жив. И надеюсь, что долго ещё проживёт.
В этот момент наш разговор прервал пронзительный телефонный звонок. Подняв трубку, хозяин кабинета произнёс:
— Саркисов, слушаю…
Телефонный разговор длился несколько минут. И при этом Саркисов не произнёс ни одного слова. Он молча выслушал своего невидимого собеседника, лишь в конце разговора, произнёс:
— Пусть зайдёт ко мне… — он посмотрел на часы, — Через час.
Положив трубку, он посмотрел на меня с ещё большим интересом.
— И что ты сделал с Альбертом?
— Ничего. Просто поговорила с ним. Отвечать он не мог. Я же ему челюсть сломала. Он просто слушал меня…
— Мне позвонил следователь. Он разрешил отцу навестить раненого сына. Альберт не мог говорить. Но после твоего посещения написал целое письмо отцу.
— Какое письмо?
— Покаянное… Просил у отца прощения за все свои грехи. Написал, что раскаивается в содеянном. Пообещал исправиться и всю свою оставшуюся жизнь посвятить только добрым делам.
— Ну… Это нормально. Многие преступники каются после того, что натворят, чтобы им смягчили наказание и снизили срок.
— Он не просит о смягчении, и не просит снизить срок. Он просит строго наказать его за всё. Он лишь попросил пустить к нему священника.
Ну, что я могу на это сказать? Моё внушение подействовало на злого мальчика. Станет ли он добрым на всю жизнь? Я не знаю. Но если хоть что-то сможет поменять в своей жизни, и то радость его родителям. Их мне жалко в этой ситуации больше всего.