Котенок. Книга 1
Шрифт:
Он посмотрел в зеркало (пионер тут же сбежал), покачал головой и склонился над столом — ткнул пальцем в красную кнопку на большой пластмассовой прямоугольной коробке.
— Классный руководитель десятого «А» класса Галина Николаевна Снежная, зайдите в кабинет директора, — выдал он необычно длинную фразу.
И снова нажал на кнопку — взглянул на меня.
— Объяснишь ей, — сказал директор. — Сам.
Он поднял со стола ручку, придвинул к себе тетрадь.
И словно позабыл обо мне: вернулся к заполнению таблиц.
Я откинулся на спинку стула (та жалобно заскрипела, но не хрустнула), зажал между туфлей дипломат. Заметил на оконном
В дверь постучали.
— Можно, Михаил Андреевич? — спросила заглянувшая в кабинет Снежка.
— Входите, Галина Николаевна, — сказал Полковник.
Снежная перешагнула порог.
Я отметил, что у неё неплохая фигура (обтянутые тесной серой юбкой ягодицы женщины, будто магнит, притягивали мой взгляд) — пальцем поправил очки.
— Вот, — сказал директор. — Крылов. Сейчас он вам всё объяснит.
— Здравствуй те, Галина Николаевна! — воскликнул я.
Резво вскочил со стула и вытянулся по струнке. С грохотом упал на бок мой дипломат — я не обратил на него внимания. Громко кашлянул — прочистил горло. И едва ли не слово в слово выдал своей классной руководительнице тот длинный жалобный рассказ, который пару минут назад уже озвучил Полковнику. Говорил я без запинок, почти не задумываясь. Но с выражением и показным раскаянием. Пристально смотрел женщине в глаза (не опускал взгляд на прочие части женского тела). Старался не замечать отложившего заполнение таблиц директора школы. Невольно радовался, что Снежка повернулась ко мне лицом — «тыльную» сторону женщины теперь разглядывал её муж. Полковник изучал ягодицы жены с нескрываемым интересом, будто всё ещё не налюбовался этим зрелищем.
Про «Зенит» я не сказал — замолчал после слов о полнолунии, чем заслужил одобрительный кивок Михаила Андреевича.
— Долго заучивал текст, Крылов? — спросила Снежка.
Она взглянула на мои идеально отутюженные штанины — удивлённо вскинула подкрашенные брови.
Я дёрнул плечами. Промолчал.
Полковник снова кивнул.
— Ладно, Ваня, — сказала Галина Николаевна. — Надеюсь, подобное больше не повторится?
Я покачал головой.
— Иди в класс, — сказала Снежка. — Скоро прозвенит звонок.
Я посмотрел на Полковника.
Директор указал мне на дверь.
— До свидания, Михаил Андреевич, — сказал я.
Удостоился тихого «угу».
Подхватил дипломат и выскочил за порог.
По заполненным шумными детьми коридорам я прошёл будто ледокол по едва подмёрзшей водной глади. При помощи тяжёлого дипломата и статуса десятиклассника я без особого труда проложил себе путь через толпы горластых пионеров. С полдюжины раз ответил на устные приветствия, дважды пожал протянутые руки (и тут же «вспомнил», с кем именно здоровался). Мазнул взглядом по группе девятиклассниц — подивился скромной длине их школьных платьев.
В кабинет я вошёл не первым — большая часть списочного состава десятого «А» класса уже заняли свои места за партами, громко переговаривались, дожидались начала урока. Я сбавил шаг около школьной доски, взглянул на лица одноклассников. Сразу же выделил из толпы Наташу Кравцову («первую красавицу» нашего класса) и компанию её сателлитов. Задержал взгляд на затылке высокого черноволосого парня — тут же выудил из воспоминаний его имя: Вася Громов (с ним у меня с середины прошлого учебного года шёл вялотекущий конфликт на почве личной неприязни). Нашёл среди разномастных голов десятиклассников и рыжую макушку Алины Волковой.
«Хоронили её в закрытом гробу», — напомнил я сам себе.
И тут же отмахнулся от нахлынувших воспоминаний. Вдохнул витавшие в воздухе около доски частички мела — громко чихнул. Прошёл мимо учительского стола, подмигнул взглянувшей на меня Лидочке Сергеевой. Девчонка в ответ презрительно фыркнула и отвернулась («память» напомнила, что Лидочка хорошо смотрелась в спортивной форме: у неё было на что посмотреть). Я прошёлся между рядов, добрался до предпоследней парты. Взгромоздил дипломат на столешницу рядом с Алиной Волковой, пальцем поправил очки. Волкова не подняла голову — будто бы меня и не заметила. Я громко поздоровался с ней. Что ответила мне Алина, я не разобрал из-за дребезжания школьного звонка.
Начало урока я воспринял, как некую обязательную к участию пьесу. Смущали меня и декорации: портреты Маркса, Энгельса и Ленина, что висели в классе на самом видном месте, будто иконостас. Не раз я ловил себя на мысли, что происходившее сейчас в школе действо (с моим участием) — чей-то розыгрыш. Вот только мои руки с гладкой молодой кожей розыгрышем не выглядели. Да и занимавшая рядом со мной место за партой Алина Волкова казалась серьёзной и даже слегка хмурой, но точно — живой. Я пристально посмотрел на профиль своей соседки по парте. Девица заметила мой взгляд — повернула ко мне лицо и вопросительно вскинула бровь, разрезанную тонкой белой полосой шрама.
Я улыбнулся ей. Но Волкова на мою улыбку не отреагировала. Она отвлеклась: резко распахнулась дверь.
Голоса учеников смолкли. По ушам резанул скрежет стульев. Я вытянулся рядом с партой (при появлении учительницы), добавил своё приветствие к нестройному хору десятиклассников.
— Присаживайтесь, — разрешила учитель физики.
Она взглянула на плохо намытую доску.
«Сейчас позовёт Громова», — подумал я.
— Кто у вас сегодня дежурный? — спросила физичка.
С первой парты ей ответила Сергеева.
— Громов! — повторила учительница озвученную Лидочкой фамилию.
Пробежалась подслеповатым взглядом по головам школьников.
Черноволосый Громов не без труда поднялся на ноги (испустил шумный недовольный вздох: при его почти двухметровом росте за партой Василию было тесновато).
— Вася, — сказала физичка, — вот ты где. Намочи, пожалуйста, тряпку. Приведи доску в порядок.
«Все остальные — откройте учебники на седьмой странице…» — мысленно произнёс я.
— Все остальные — откройте учебники на седьмой странице, — послушно повторила учительница. — Вступление мы пропустим. Темой нашего сегодняшнего урока будут…