Котенок. Книга 2
Шрифт:
Она усмехнулась.
— А может… в одной кровати?
Продемонстрировала мне ровные белые зубы.
Я пожал плечами.
— Свечина спроси. Он с нами в одной комнате жил. Свечку держал.
Кравцова стрельнула в сторону Лёни взглядом, кивнула.
— Я спрашивала у него, — сказала она.
Замолчала. Разглядывала моё лицо. Я заметил, что в нашу сторону посматривала не только Сергеева — зыркал в меня глазами и Вася Громов.
— Скажи, Котёнок, — попросила Наташа. — Вы с
Она постучала ногтем по столешнице.
Я кивнул.
— Можно и так сказать.
Кравцова вздохнула, приподняла брови.
— Давно? — спросила она.
Выпрямила спину — будто насторожилась.
Я повёл плечом.
— Это смотря с чем сравнивать.
Взглянул на часы — прикинул: до начала урока осталось меньше минуты.
Наташа нахмурилась.
Тихо спросила:
— Почему… она, Иван? Чем Волкова лучше меня?
Я посмотрел на Наташино лицо. Заглянул Кравцовой в глаза. Мазнул взглядом по её щекам и губам.
— Лучше, хуже… — сказал я. — Не в этом дело. Алина мне больше нравится.
Развёл руками.
— Да?! — сказала Наташа.
Кравцова возмущённо фыркнула.
— Раньше тебе нравилась я, — сказала она. — Помнишь, что ты мне говорил в девятом классе?! Не забыл, как ты меня тогда называл и что обещал?! А Волковой ты об этом рассказывал?!
На звуки её голоса среагировали едва ли не все наши одноклассники: замолчали, повернули в нашу сторону лица.
Я улыбнулся.
— То было давно и неправда. С тех пор много воды утекло. И многое изменилось: в том числе и мы с тобой.
Покачал головой и добавил:
— Я уже не тот, каким был в девятом классе.
Развёл руками — показал Кравцовой ладони.
— Да, я вижу, — сказала Наташа.
Она скрестила на груди руки. Больше не улыбалась. Закусила губу. Смотрела на меня исподлобья. Мне почудилось, что из её глаз дохнуло холодом.
Кравцова покачала головой.
— А знаешь, Крылов!.. — сказала она.
Наташа не договорила.
Потому что прозвучал звонок, и в класс вошла Снежка.
—…Владимира Маяковского считают ярчайшим представителем поэтического и художественного авангарда. Творчество Маяковского относят к футуризму: к его кубофутуристической разновидности…
Галина Николаевна Снежная говорила негромко, будто устала год от года рассказывать ученикам о «художественном авангарде», «футуризме» и его представителях в дореволюционной и советской литературе. Она то и дело посматривала за окно, где ветер раскачивал ветви деревьев: стряхивал примёрзшие к ним шапки снега.
—…Исходным пунктом эстетической платформы кубофутуристов была идея исчерпанности культурных традиций прежних веков. Программным для них стал
Я тоже смотрел за окно. Представлял, как автобус с ВИА «Солнечные котята» сейчас мчится по «Автодороге Ленинград — Мурманск» (которая только в следующем году получит такое название). Прикидывал, что Алина и музыканты доберутся до Петрозаводска не раньше, чем через два часа — сейчас они ехали где-то между Сегежей и Медвежьегорском.
—…Открываем учебник на сто сороковой странице… — вещала Снежка.
«Может, стоило поехать вместе с ними?» — в очередной раз промелькнула в голове мысль. Я смотрел, как ветер и вес превратившегося в льдины снега гнули ветви берёз. Представлял, как я смотрел бы сейчас вот так же из окна микроавтобуса на обочину дороги. Хмыкнул. И снова ответил на собственный вопрос уже набившей оскомину фразой: «Книга сама себя не напишет».
—…Крылов! — снова произнесла Снежная.
Я оторвал взгляд от блестевших за окном второго этажа шапок снега, взглянул на учительницу.
Сказал:
— Я весь внимание, Галина Николаевна.
Снежка усмехнулась.
— Не вижу я твоего внимания, Иван, — сказала она. — Во всяком случае: к творчеству Владимира Владимировича Маяковского. Чувствую, что у тебя уже предновогоднее настроение. Хотя до праздника ещё четыре недели.
Учительница литературы взглянула на столешницу передо мной.
— Я сказала открыть учебник на сто сороковой странице, — напомнила она. — Где твой учебник, Крылов?
Я улыбнулся и ответил:
— Дома. Стоит на полке книжного шкафа, Галина Николаевна. Зачем учебник, если сегодня мы изучаем творчество Маяковского? Как советский человек, я знаю многие его стихи наизусть. Особенно те, которые напечатаны в нашем учебнике.
Снежная приподняла брови.
— Да неужели? — сказала она. — Похвально. Тебе повезло, Иван. Потому что я как раз озвучила классу домашнее задание: выучить к следующему уроку стихотворение Владимира Владимировича о советском паспорте.
Я выпрямил спину; как прилежный ученик поднял руку.
— Что ты хочешь нам сказать, Крылов? — спросила учительница.
— Готов прочесть стихотворение, Галина Николаевна, — сказал я.
Снежная хмыкнула, взглянула на часы.
— До конца урока осталось три минуты, — сказала она. — Успеешь.
Указала на пол около доски.
— Прошу, Иван. Выходи. Становись перед классом.
Она отошла к своему столу и заверила:
— Мы с удовольствием тебя послушаем.
Я выбрался из-за парт. Под аккомпанемент из язвительных шепотков добрался до указанного Снежкой места у доски. Повернулся лицом к одноклассникам, сделал глубокий вдох.