Котик для сильной и независимой
Шрифт:
Это продолжалось почти всю игру. Постепенно истории Моргана удлинялись, становились красочней и откровенней. Мурси же внимательно слушала, не прерывала, а только участливо покачивала головой, помогая заглушенным на долгие годы эмоциям катара выйти наружу. Её искренняя реакция, поддержка и сочувствие подталкивали к дальнейшему душевному раскрытию. Морган увлекся и выложил почти всю свою подноготную, затрагивая даже те темы, которые никогда не обсуждал с Кларой. И вдруг заметил, что капитан, всё с той же отзывчивой маской на лице, продолжает подтасовывать фишки на поле, пользуясь его отвлеченностью.
Морган
— Вы всегда используете людей для достижения своих целей?
— Эм? — Мурси вопросительно посмотрела на катара и зажмурилась. — Вот чет не поняла сейчас.
— Например, Боббьер. Зачем вы так нагло ему льстите? Это какая-то очередная ваша манипуляция?
— В смысле? — удивилась капитан. — Я сказала ровно то, что чувствую. Или это уже неприемлемо?
— Нет, сэр, не в этом дело. Я прекрасно вижу вас насквозь, можете не притворяться. Ответьте прямо — какую ловушку вы расставляете Малышу?
— Морган? — Мурси вытаращилась на него. — Я сказала мальчику приятные вещи от всего сердца только потому, что именно так про него и думаю. Или мне нельзя говорить о команде хорошо? Я должна, по-вашему, всё время ворчать и пытаться всех переделать?
— А вы думаете, я пытаюсь вас переделать? — вдруг осознал Морган. — Нет, сэр. Вы всё превратно понимаете!
— А выглядит именно так. Впрочем, я примерно представляю, откуда ноги растут у ваших тенденций. И терпеливо жду, когда они уже отсохнут и сами отвалятся.
— Кто, сэр? — Моргана как всегда вогнали в ступор странные метафоры капитана.
— Ваши ноги, капрал, — беззлобно рассмеялась Мурси. — Проехали. Примите как данность одну простую вещь: я не вы. Если я вижу, что Клара, допустим, красавица, я это прямо и скажу. Если вижу, что Джимми здоровяк, так и скажу. Почему мне нельзя об этом говорить вслух?
— Я тоже всегда говорю только то, что вижу, — проворчал катар. — А я, сэр? Для вас импотент и зануда?
— Самокритично, — опять расхохоталась Мурси, но спохватилась и умолкла. Посмотрела на Моргана непривычно ласково, как никогда раньше, и уже гораздо тише произнесла: — Не бери в голову, мы же просто дурачились. Ты конечно бываешь нудный иногда, но не так шоб прям вешалка.
— Какая вешалка? — опешил катар.
— Ну, предположим, буквой Зю.
— Нет такой буквы, сэр!
— А ты вот во всех языках проверил?
— Я знаю в совершенстве пять языков, по одному из каждой галактической группы, и ещё о десятке имею общее представление.
— А я знаю тринадцать языков! — залихватски заявила капитан. — И это не считая древних наречий.
— Пиратский сленг не является отдельной группой языков, — усмехнулся Морган.
— Проч? Его таки треба хопить!
— Что? —
— Ага! Не похопил то? И твой электронный переводчик не справился? А вот я понимаю, что говорю. Потому что это самый настоящий язык!
— Чушь! — рассмеялся Морган. — Вы просто говорите первые пришедшие на ум сочетания звуков и выдаете их с умным видом.
— О-о-о, — сморщила нос Мурси. — Это лучше, неж толкать прописные истины с тупым выражением на роже.
— Что вы себе позволяете, сэр! — тут же оскорбился катар.
— А чё? Канцлеры и так знают, шо я про них думаю.
— А! Я думал вы про меня, сэр, — смутился Морган.
— Нет, дорогой. Хочешь правду? Только чур без обид, лады? Я вот как на духу выложу тебе. Как ты там вждыцки выражаешься? Я лишь скажу то, что вижу, — попыталась передразнить его голос Мурси.
— Этого я как раз и добиваюсь от вас. А вы опять развели демагогию о вешалках и языках.
— Ты пугающе наблюдателен, вот что я смею тебе доложить. А еще склонен к аналитическому мышлению. Тебя мясом не корми, дай подумать над чем-нибудь. Оттого и фригиден. Тебя не интересуют плотские утехи, ведь настоящий экстаз ты получаешь только разгадав очередной ребус. И меня немного напрягает такое соседство, потому что невозможно проинтуичить, к каким выводам ты можешь прийти. Я очень люблю умных персон, но ненавижу, когда приходится иметь с ними дело.
— Вы бы предпочли круглых идиотов возле себя?
— Настолько круглых, чтобы и ухватиться было не за что.
— Бесспорно, отличная свита для принцессы абсурда!
— Ух ты! Так меня еще не называли. Принцесса абсурда, — просмаковала капитан, радостно улыбаясь. — Можно я запатентую?
— Что и требовалось доказать! Всё это только говорит о степени вашего тщеславия, сэр, — заключил Морган.
— Фуй! Вот я верила, что ты не безнадежен!
— Не та причина, сэр? — спохватился катар. — Я сказал сейчас глупость?
— Морган, ты уникум! — смешок Мурси перерос в затяжное зевание. — Но ты же в курсе, что принцессы абсурда обожают глупости. Особенно в два часа ночи, — и она опять громко и широко зевнула, не заботясь о прикрытии рта хотя бы рукой.
— Да, делать глупости, говорить глупости и вести себя глупо, — пробормотал Морган. — Простите, сэр. Конечно, нам обоим надо отдохнуть.
Они разошлись, так и не закончив игру. Морган лёг в свою постель и, вспоминая последние слова капитана, также сладко зевнул. Кажется, Мурси понравилось прозвище, которое он спонтанно придумал. Смеялась. Чуши наговорила с три почтовых контейнера, начала с одного, закончила совсем другим. Опять обзывалась. Был импотентом, теперь вот стал фригидным. Не понимает, что Морган — катар, а значит мыслит всесторонне и симпатизирует не телом, а разумом. Интересовала бы она его как женщина, то Морган показал бы ей, какими бывают настоящие катарские ласки. Это не дурацкий человеческий секс, это гораздо приятней. И, глядишь, наутро бы Мурси точно осталась довольной и совсем была бы не против продолжить отношения на трезвую голову. Он бы нагладил эти плавные изгибы и длинные ножки, каждый аккуратный пальчик бы понежил в своих ладонях, понакусал бы выпирающие окружности и умопомрачительную шею.