Котировка страсти или любовь в формате рыночных отношений
Шрифт:
Медленно вдохнув, Костя начал отстраняться. Сцепил зубы, ощущая, как легонько шевельнулись пальцы ее ног. Твою ж…
— Очень. — Тихо произнесла она.
И полностью улеглась на стол, умудрившись одним движением руки развязать пояс халата.
— Что «очень»? — Чувствуя себя дураком, у которого мозг отказался соображать в виду обескровливания, переспросил Костя.
— Я очень хочу тебя сейчас, Костя. — Медленно улыбнувшись, очень внятно повторила Карина.
Взяла его руку и положила на свою грудь. Слева, позволяя почувствовать, как частит ее собственное сердце.
Еще
И понял, что все.
Он не сдержится. И опять пошлет свой распрекрасный план до фени. Эта женщина, не важно, Карина, Даша — была его слабостью. И жаждой.
— Вот теперь нас Фил точно убьет. — Почему-то заметил он, начина ухмыляться. — Сто процентов поймет, чем мы тут «оскверняли» его кухню.
Его руки ухватились за ее раскинутые бедра, рванули на себя. Костя вжался во влажное лоно напряженной плотью. Прижался ртом к ее улыбающимся губам. И все повторилось.
Не было сил сдерживаться. Не помешали им ни посыпавшиеся на пол тарелки, разлетевшиеся на части, ни твердая поверхность стола. Руки скользили по враз вспотевшей от этого жара коже, губы слизывали соленые капли, и снова впивались в рот. А Костя прижимал ее к себе все крепче, все глубже погружался, опять забыв о размеренности и контроле. И руки Карины путались в его волосах, прижимали его губы к ее лицу, к ее губам все сильнее. Ее тихие стоны и судорожное дыхание кружило ему голову, заставляя забывать обо всем вокруг и жадно хватать ртом воздух, отчего-то ставший разреженным.
И потом, когда они, отчаянно задыхаясь, приходили в себя, а Костя в очередной раз мысленно подсчитывал на спине царапины, Карина вдруг засмеялась. Попыталась остановиться, тыкаясь лицом ему в грудь, зажимала себе рот, прижимаясь губами к его лицу. И все равно хихикала.
Не имея пока сил, чтобы нормально вздохнуть, не то, что вести разговоры, Костя с трудом приподнял голову и посмотрел на нее, вздернув брови.
Она захихикала громче.
— Точно. — Почему-то шепотом, давясь смехом, прошипела Карина. — Ты прав. Фил нас убьет. Или, как минимум, лишит завтрака, пока не устранит все следы погрома. И все здесь не продезинфицирует. — Она опять зашлась в приступе хохота.
Костя лениво улыбнулся и потерся носом между ее подрагивающими грудями. Он подозревал, что этот смех был тоже формой нервной, в чем-то истеричной реакции психики Карины на только что произошедшее. Но пусть лучше уж так, чем те рыдания.
— Предлагаю скрыться с места преступления и сделать вид, что мы ни о чем не знаем. Пусть валит все на охранников. — Еще не до конца восстановив дыхание, предложил он.
Карина зашлась в очередном приступе смеха.
— Все равно мы завтрака не увидим, он тогда
— А нам что? — Поднялся с нее Костя и потянул Карину за собой со стола. — В положении хозяев куча своих прелестей. Нас их догадки и предположения не касаются. Что хотим, то в своем доме и творим. — Самоуверенно заявил он, и прервал ее следующие слова поцелуем.
Когда он оторвался от ее губ, Карина оказалась странно молчаливой. Даже хихикать перестала. И смотрела на него почти подозрительно. Но молчала. Он решил ее не тормошить. На одну ночь, и так, потрясений — «выше крыши».
Да и потом, такая усталость накатила, что предстоящий путь на второй этаж казался почти непреодолимым. Карина рядом, вдруг, тоже принялась зевать, наверное, ощутив то же самое. Не отпуская ее от себя, Костя медленно побрел в сторону лестницы и спальни в перспективе.
О том, был завтрак, или нет, они так и не узнали. Оба благополучно проспали почти до обеда. Может, будь Карина одна, Фил и решился бы что-то заметить. Но, очевидно, его присутствие сыграло не последнюю роль в невозмутимом и тихом поведении эконома. Что Костю полностью устраивало. Зато, его самого, так и тянуло начать смеяться, когда он встречался с лукавым взглядом Карины через стол.
Впрочем, с сожалением, Костя не мог не отметить, что и, несмотря на все, что было, она продолжала держаться несколько отстраненно. Но и не шарахалась больше от его ласк и поцелуев. Принимала их, а не расценивала, как нечто несусветное. Что уже, определенно, было прогрессом.
Глава 23
Этот гад не давал ему ни одной зацепки. Ни одной лазейки не оставлял! Никак к нему не подкопаешься, все продумает, все хвосты подчистит. Душу дьяволу Соболев продал, что ли?
А даже если так, ничего этому гаду все равно, не обломится. Обойдется. Он свою душу, тоже, не за просто так разбазарил. Да и полезнее черту будет, вон, скольких досрочно на постой в ад отправил.
Эта мысль и воспоминания были приятными. Заставили немного отвлечься. Он даже позволил себе поерзать, устраиваясь поудобней. Хорошо, все-таки, что удалось обнаружить этот недостроенный дом. Следить за кем-то в секторе частных, да еще и элитных домов, тот еще геморрой. Кругом куча охранников, собак, самих богатеев, трясущихся за свои никчемные жизни. Только все это его занимало мало. А вот Соболев…
Соболев. Он должен умереть. И точка. Сколько можно ждать? Он и так уже столько лет дожидается удобного случая.
И теперь, конечно, потерпит. Не запорет все из-за нетерпения и жажды мести. Должен же этот гад ошибиться! Где-то, да должен. А он дождется и найдет его слабое место.
Он следил за ним уже столько времени, и еще немного проследит.
Был момент вчера вечером, когда он подумал, что сумеет добраться до этого гада. Но, нет, даже ночью Соболев и его охрана не теряли бдительности.