Котовасия с маньяком
Шрифт:
– Надеюсь, имущество застраховано?
Марина заплакала. Журналист поспешно подал ей платок.
– Извините, я не хотел обидеть светлую память…
Девушка зарыдала в голос.
– Он был моим другом!
– Я приложу все усилия, чтобы восполнить вашу утрату, – пылко воскликнул Георгий.
– Но ведь у вас никогда не будет шелковой шерстки, такого выразительного хвоста и зеленых глаз!
– Можно попробовать зеленые контактные линзы, – пробормотал журналист, сбитый с толку столь прямолинейным пониманием его заявления.
– Для объявления нужно описание кота, – сказал Георгий.
– Очень красивый, классический абиссинец, – вздохнула девушка.
– Ликом черен, а душой прекрасен?
Марина слабо улыбнулась.
– Вам, Георгий, предстоит многое узнать о кошках. У Антоши окрас красно–коричневый, с добавлением черного, с темной продольной линией вдоль хребта. Плотная короткая шерсть, слегка раскосые зеленые глаза, крупные как у сервала уши, а подушечки лап…
С описанием Антона они управились за каких-то тридцать минут.
7.
Капитан Петухов лично спустился в фойе и проводил Георгия к себе в кабинет.
– Присаживайтесь.
Журналист присел на стул перед столом милиционера и оценивающе посмотрел на настольную лампу: можно ли ее развернуть так, чтобы она светила подозреваемому прямо в глаза?
– Можно, – ответил на косой взгляд журналиста наблюдательный, словно марсовый матрос, Михаил Витальевич. – Вы не поверите, Гера, но почти любую лампу можно так развернуть. Мне иногда даже кажется, что их такими выпускают специально. С двойным, так сказать, прицелом. Как те станки, что в мирное время набивают гильзы сигарет, а в военное – другие гильзы.
– А кухонные табуретки выпускают трехногими, чтобы на них легче было удержаться как в повседневной жизни, так и во время землетрясения? – предположил Георгий.
– Очень может быть.., – задумался милиционер. – Не уверен, что все эти лампы окажут нам существенную помощь в следствии, но борьба с преступностью достигает сегодня небывалых масштабов.
– Чем больше масштаб, тем мельче карта, – пробормотал журналист, знакомый в общих чертах со всем на свете, в том числе и картографией.
– И тем больший участок земли она охватывает.
– Ваша борьба?
– Ваша карта. А борьба у нас общая. За…
– Стоп, – сказал Георгий. – давайте поскорее перейдем от борьбы вообще к одному конкретному делу. У меня мало времени.
В знак согласия Михаил Витальевич проглотил то ли очередную реплику, то ли зевок.
– Я в данный момент занимаюсь убийством Кондрата и был бы чрезвычайно признателен вам за любую информацию об этом деле.
– Расследование очень сложное, – пробормотал капитан Петухов, – дело, можно сказать, засекречено…
– А можно и не говорить, по крайней мере
– Я вижу, разговор у нас не клеится, – заметил Михаил Витальевич и стал приподниматься из-за стола.
– Вполне допускаю, что я не совсем точно выразил свою мысль, – быстро произнес Георгий. – Готов поправиться. Ведь мы действительно делаем, пусть каждый по-своему, общее дело. Нам выгоднее помогать друг другу, чем ссориться.
– Вы предлагаете мне…
– Бартер. Информация на информацию.
– Согласен, – быстро сказал Петухов. – Вам, Георгий, первому и раскрывать карты.
Журналист пожал плечами и рассказал все, что знал: про окончание школы без двоек, посмертное членство в бригаде криминалистического труда, про любовь к кошкам и полное отсутствие врагов у жертвы и свидетелей – у преступления. Приятно вести честный джентльменский торг информацией, которая может пригодиться в статье и бесполезна в реальном расследовании. А взамен получить…
Георгий схватился за уже пухленькую картонную папку, поданную капитаном, и жадно раскрыл ее. Протокол осмотра места преступления, фотоснимки трупа, заключение судмедэксперта о том, что смерть наступила в результате ножевого ранения в горло, протокол допроса Утенка, поместившийся на одном листке, показания ничего не видевших соседей, показания родственников, школьный аттестат Кондрата, действительно без двоек. Круг замкнулся.
Обмен шила на мыло состоялся в теплой и дружеской обстановке. Вот и верь после этого джентльменам в погонах, которые норовят собственную нерасторопность компенсировать за счет других. Слава Богу, Георгий не сказал ничего, чего бы уже не знал Михаил Витальевич. Журналист поглядел на Петухова, который, как ни в чем не бывало, дымил сигаретой и пялился в окно. Затем положил папку на стол и побарабанил по обложке пальцами. К сожалению, эти невинные пассы не могли наколдовать ни единого дополнительного факта. Расследование придется вести обычным способом – без оккультных ухищрений. Правда однажды Георгий сумел вызвать видение, но… Скажем так: в данной повести, где уже есть компьютерный разум, магии делать нечего.
– Один: один, – молвил капитан Петухов и погасил сигарету.
– Ясно, отчего вы, Михаил Витальевич, так и не сослались на тайну следствия. Какая может быть тайна у того, чего просто нет?
– У вас-то, Георгий, тоже пока не густо.
– Ничего. В крайнем случае, по совету Марка Твена, напишу об оживлении в торговле сеном.
– Коровьей жвачкой ваших читателей не удивишь, – тонко заметил капитан. – Ответсек-то – Иван Сергеевич – всю жизнь мычит да не телится.
– Потому и авторы у нас все – вроде вас! – Георгий выскочил из кабинета, хлопнув дверью.
А Михаил Витальевич ухмыльнулся. Любой беспристрастный судья решил бы, что по пенальти выиграл он.
Конец ознакомительного фрагмента.