Котовский (Книга 2, Эстафета жизни)
Шрифт:
Борис Дмитриевич ЧЕТВЕРИКОВ
КОТОВСКИЙ
Роман
Вторая книга романа "Котовский" - "Эстафета жизни" завершает
дилогию о бессмертном комбриге. Она рассказывает о жизни и
деятельности Г. И. Котовского в период 1921 - 1925 гг., о его дружбе
с М. В. Фрунзе.
Бориса Дмитриевича Четверикова мы знаем также по книгам "Сытая
земля", "Атава", "Волшебное кольцо", "Бурьян", "Малиновые дни",
"Любань", "Солнечные рассказы", "Будни", "Голубая река",
"Бессмертие", "Деловые люди", "Утро", "Навстречу
Книга вторая
ЭСТАФЕТА ЖИЗНИ
________________________________________________________________
ОГЛАВЛЕНИЕ:
Первая глава. ( 1 2 3 4 )
Вторая глава. ( 1 2 3 4 5 6 7 )
Третья глава. ( 1 2 3 4 5 6 )
Четвертая глава. ( 1 2 3 4 5 )
Пятая глава. ( 1 2 3 4 5 )
Шестая глава. ( 1 2 3 4 5 6 7 8 )
Седьмая глава. ( 1 2 3 4 5 6 7 )
Восьмая глава. ( 1 2 3 4 )
Девятая глава. ( 1 2 3 4 5 6 )
Десятая глава. ( 1 2 3 4 5 6 7 )
Одиннадцатая глава. ( 1 2 3 4 )
Двенадцатая глава. ( 1 2 3 4 )
Тринадцатая глава. ( 1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 )
Четырнадцатая глава. ( 1 2 3 4 5 6 )
Пятнадцатая глава. ( 1 2 3 4 5 6 )
Шестнадцатая глава. ( 1 2 3 4 5 )
Семнадцатая глава. ( 1 2 3 4 5 6 7 )
Восемнадцатая глава. ( 1 2 3 4 5 6 7 8 9 )
Девятнадцатая глава. ( 1 2 3 4 5 6 7 )
Двадцатая глава. ( 1 2 3 4 )
Двадцать первая глава. ( 1 2 3 4 5 6 7 8 9 )
________________________________________________________________
П Е Р В А Я Г Л А В А
1
Когда можно считать, что кончилась в Советской России гражданская война? Когда прозвучал последний выстрел? Самый последний, после которого действительно настала тишина?
Григорий Иванович Котовский часто размышлял об этом, перебирая в памяти отгремевшие бои, минувшие атаки, походы, треск вырвавшихся вперед пулеметных тачанок, сверкание обнаженных клинков.
Кончилась ли гражданская война в тот день, когда генерал Деникин, бросив свою разбитую армию на произвол судьбы, отплыл из Новороссийска на французском военном корабле? Это был март 1920 года. Генерал избегал смотреть в глаза своим унылым адъютантам. А французские матросы еле сдерживали смех, глядя на побитого белого генерала.
Впрочем, может быть, гражданская война прекратилась в тот день, когда в феврале 1920 года Иркутский ревком вынес смертный приговор Колчаку за измену отечеству? Тогда иркутский финотдел принял по описи 5143 ящика и 1680 мешков с золотыми слитками, которые хотел увезти с собой Колчак, прихватив это золото, видимо, на память о любимой родине.
А может быть, считать концом гражданской войны взятие Блюхером Перекопа? Или тот знаменательный день 15 ноября 1920 года, когда французский адмирал прислал на крейсер "Корнилов" барону Врангелю насмешливую радиограмму: "С почтительным приветствием желаю счастливого пути до Константинополя"? Или тот блистательный день 16 ноября 1920
Но пулеметные очереди продолжали прорезывать тишину, выстрелы из-за угла продолжали выхватывать из советских рядов лучших людей. Котовский при одном воспоминании о гибели боевых друзей и соратников приходил в ярость:
– Дорого вам обойдутся эти злодеяния, господа империалисты! И напрасно стараетесь. Разве можно заставить солнце не взойти над землей! Разве можно остановить половодье, замедлить приход весны!
И так щемило сердце, когда сознавал, что невозвратимы утраты, что больше никогда не придется ему увидеть светлой улыбки комиссара Христофорова, брызжущей жизнерадостности красавца Няги, рассудительного спокойствия папаши Просвирина, буйной отваги Макаренко, верности долгу многих и многих, сложивших головы в жарких схватках с врагом.
– Эх, ребятки, ребятки!
– горевал Григорий Иванович.
– До чего же мне жаль вашей загубленной молодой жизни! А случись начать все сначала, не задумался бы опять повести вас в бой. Зачем же и жить, если не для блага матери-родины? И разве жизнь измеряется днями? Жизнь измеряется славными делами!
Тут Григорию Ивановичу вспомнился командир полка, который сожалел, что Котовскому не удалось "отбояриться от корпуса". Котовский при одном этом воспоминании потемнел и нахмурился. Брови у него сдвинулись, глаза стали острыми.
– Леля, ты не помнишь, как звали пехотного командира, который хвастался, что у него превосходный квас приготовляют?
– Это Мосолов, что ли?
– тотчас откликнулась Ольга Петровна из соседней комнаты.
– Как не помнить! Он еще говорил, что вы выполнили на сто процентов заданную норму по защите революции и теперь имеете право на перекур. Мосолов это! Комполка, Павел Архипович Мосолов.
Котовский и сам помнил, что Мосолов. Но у него была такая манера: если ему человек не очень нравился, он нарочно путал, перевирал его фамилию, а то уверял, что и вовсе ее запамятовал.
– Мосолов? Ты точно помнишь? А не Мозгляков? Ишь ты! Мосолов! Приезжай, говорит, роскошным квасом угощу. Выполнили, говорит, заданную норму по защите революции. Гадость какая! Вот ведь и командир, и даже коммунист, кажется, а как рассуждает! Леля! Как это у Ленина говорится? Мелкобуржуазная стихия страшнее всяких Деникиных? Верно. Хорошо сказано! Еще кровь после гражданской войны не засохла, а этот Моргунов - или как его?
– уже квас заваривает, изволите ли видеть, требует перекура! Права на перекур! Нет, голубчик Москаленко! Коммунистом нельзя быть от сих до сих, только от восьми утра до пяти пополудни, только в приемные часы. Коммунистом нужно быть всегда и во всем, в каждом поступке, в каждом помысле. Иначе ты не будешь коммунистом...