Коварная красота
Шрифт:
Айслинн представила себе, как Кинан пытается подружиться с Митчеллом или с Джонни, и прикусила щеку изнутри, чтобы не расхохотаться. Вряд ли кто-то из них отважится выйти вместе с Кинаном на люди, даже если он наденет личину обыкновенного парня.
Смешок все же вырвался, и Кинан бросил на нее короткий хмурый взгляд.
— Что такое?
— Ничего, — ответила Айслинн. В голову ей пришла другая мысль. — А фэйри как к тебе относятся?
— Я их король. — Озадаченный, он нахмурился еще сильнее.
Тут уж она не выдержала и расхохоталась
— Да что такое? — спросил он снова.
Не в силах справиться со смехом, Айслинн остановилась и поманила к себе Ниалла.
Тот нерешительно приблизился.
— Слушаю, моя королева.
— Когда ты ухаживаешь за фэйри… девушками, я имею в виду, они всегда отвечают тебе согласием?
Лицо у него стало таким же озадаченным, как у Кинана.
— Я советник короля. Летним девам…
Ниалл взглянул на Кинана, словно спрашивал разрешения говорить. Тот кивнул.
— Король не может уделять им все свое время. Поэтому мы с Тэвишем… и со стражниками… стараемся сделать так, чтобы девы были довольны.
Смеяться Айслинн тут же расхотелось.
— И много у тебя дев? — спросила она, повернувшись к Кинану.
Тот жестом попросил ее подождать. Посмотрел на Ниалла.
— Не меньше восьмидесяти?
Советник кивнул.
— Многовато, — добавил Кинан, — для одного.
Айслинн спросила с недоверием:
— И никто из них не отказывает?
— Отказывают, конечно, только не королю. Нам, — ответил Ниалл, и по его взгляду было ясно, что советника, как и Кинана, вопрос поставил в тупик. — Но кто-нибудь да соглашается. Они летние девы, моя королева. А лето — время развлечений и удовольствий, легкомыслия и…
— Понятно, — перебила Айслинн. — Значит, ваши подданные…
— Наши, — поправил Кинан.
— Наши… подданные склонны к любовным утехам?
Настал черед Кинана смеяться.
— Да. А еще — к танцам, музыке, веселью… — Он схватил Айслинн в охапку и закружил, сбросив на мгновение личину, чтобы озарить и согреть ее солнечным светом. — Мы не холодны, как зимние. Мы не жестоки, как темные. И не скрываем своих страстей, как высокие, чей двор таится в их собственном, ином мире.
Айслинн заметила: когда Кинан засмеялся, стражники тоже заулыбались, расцвели от счастья. И у нее самой стало гораздо светлее на душе. Наверное, потому, что и она теперь стала летней девой.
Превозмогая блаженную истому, она спросила:
— Значит, фэйри, обижающие людей, это не наши?
Веселость Кинана угасла так же быстро, как вспыхнула.
— По большей части — нет, но встречаются среди них и наши. Когда мы станем сильны… — Он сделал паузу, взял Айслинн за руку и посмотрел на нее с такой страстью, что ей вновь захотелось убежать. — Мы сможем призвать их к порядку. Летний двор — самый переменчивый из всех дворов, необузданный, пылкий. Лишившись после смерти моего отца строгой руки, фэйри дали волю низменным страстям. Нам предстоит немалая работа.
— Ох, — только и сказала Айслинн.
Она вдруг осознала, какую огромную
Кинан заметил это и быстро добавил:
— Но отдыхать мы тоже будем. Летний двор славится танцами и весельем. Работа без отдыха столь же чужда нашей природе, как попустительство темным деяниям.
— Это великий труд — то, на что я согласилась. Правда? — Айслинн сжала руки в кулаки, чтобы не дрожали.
— Да, — осторожно ответил Кинан.
— Что же именно я должна буду… э-э-э… делать?
— Пробуждать землю, когда зима идет на убыль. И проводить весну в грезах вместе со мною. — Он взял ее за руки так, что ее ладони легли на его ладони, и сказал: — Закрой глаза.
Айслинн вздрогнула, но исполнила просьбу. Ее лица коснулось его легкое дыхание, когда Кинан тихо заговорил:
— Им грезятся тонкие слабые корешки, проникающие в глубь земли; могучие хищные звери, просыпающиеся в логовах; стаи рыб, плывущих по реке; мыши, пробирающиеся сквозь траву; змеи, греющиеся средь камней. А потом король и королева Лета улыбаются новой жизни, которую призвали к пробуждению.
И Айслинн, пока он говорил, видела все это внутренним взором. Мир, подобно огромному зверю, проспавшему зиму в своей берлоге, потягивался и стряхивал снег, столь долго удерживавший его в бездействии. Она чувствовала, как разгорается ее тело, как оно начинает светиться, и ей хотелось, чтобы это длилось вечно. Перед глазами появилась белая ива — шелест ее листвы на ветру чудился Айслинн, когда она впервые встретила Кинана. Повеяло нежным ароматом весенних цветов.
Вместе они пробудят ото сна всех живых существ и саму землю. Увидят проснувшийся мир и возрадуются.
Открыв глаза, она почувствовала влагу на ресницах и поняла, что плачет.
— Этот труд так… велик. Вдохнуть новую жизнь… Смогу ли я? Даже вместе с тобой? Вдруг у меня не получится?
Кинан коротко потрепал ее по щеке.
— Вдвоем — получится.
— А все остальное? Двор? — Айслинн утерла слезы и вздрогнула: они были золотые. Торопливо сунула руки в карманы и зашагала дальше. — Я совершенно не умею повелевать.
Он догнал ее и пожал плечами.
— Научишься. Я же буду рядом. И повелевать я умею. Пусть это тебя не заботит. Нас ждет красота лета. Балы, танцы. Когда мы счастливы, счастлив и весь наш двор. Дарить радость — такая же наша обязанность, как и пробуждать землю.
— Ну да, совсем легкая работа! Пробуждать землю, приводить в порядок двор, обуздывать непокорных и устраивать званые вечера. — Они подошли к дому Сета, и Айслинн сглотнула вставший в горле ком. Задача казалась непомерной, а тут еще и предстоящее знакомство Кинана с Сетом… — Кому угодно по плечу.
— Нет. Но королева Лета с этим справится, — заверил Кинан и одарил ее ослепительной улыбкой, прежде чем перевести взгляд на открывшуюся перед ними дверь. — Сегодня мы делаем первый шаг. Я встречаюсь с возлюбленным моей королевы и пытаюсь подружиться со смертным.