Коварный повеса
Шрифт:
Ваша встревоженная родственница Шарлотта.
Вечеринка продолжалась уже часа два, и Мэдлин начала отчаиваться — ей казалось, что она так и не сможет найти сэра Хамфри. Что же касается остальных гостей, то было совершенно ясно, что большинство из них не в первый раз посещали такую вечеринку — слишком уж уверенно они брали с подносов шелковые мешочки, наполненные веселящим газом. Газ же вдыхали через специальные деревянные мундштуки, сидя в креслах, стоявших повсюду, или на диванчиках, так как газ этот, по
Мэдлин читала книгу сэра Хамфри о веселящем газе, поэтому кое–что о нем знала. Однако сейчас она смотрела на гостей с искренним удивлением: некоторые из них лежали в полуобморочном состоянии с блаженными улыбками на лицах, другие безостановочно смеялись, а кое–кто даже пританцовывал, то и дело натыкаясь на мебель и стены. Все это очень походило на сумасшедший дом, хотя участники вечеринки являлись весьма уважаемыми в обществе людьми.
Немногие присутствовавшие женщины были женами гостей, но их ощущения, похоже, не отличались от мужских. Одна из дам глупейшим образом хихикала, а другая постоянно восклицала: «Музыка, восхитительная музыка!». В другое время Мэдлин делала бы заметки, задавала бы вопросы, записывала бы все, что видела. Но сегодня у нее была совсем другая цель — вовсе не научные наблюдения.
К сожалению, лорд Стоунвилл очень осложнял ее задачу. Он ни на секунду не оставлял ее и, что еще хуже, весьма серьезно воспринял предупреждение Энтони, поэтому никому не представлял «кузину» друга. А представиться сама она, естественно, не могла — это противоречило правилам хорошего тона. К тому же гости, судя по всему, были слишком поглощены своим занятием и не обращали на нее внимания. Впрочем, некоторые из них, наверное, решили, что она любовница лорда Стоунвилла.
В конце концов Мэдлин решила, что главное — как–нибудь отыскать сэра Хамфри. А уж потом она сама ему представится — и к черту светские условности.
Она стала осторожно расспрашивать маркиза о гостях, так, чтобы не показаться слишком любопытной.
— А вон тот джентльмен… Скажите, кто он такой? — Мэдлин кивнула в сторону кресел. — Наверное, это ваш хороший друг?
Маркиз с улыбкой пожал плечами:
— Друг?.. Нет, пожалуй. Но я довольно хорошо его знаю.
Проклятие, почему он не назвал его имя? Может, это и есть сэр Хамфри?
— Он чем–то знаменит? — проговорила Мэдлин с придыханием — как типичная провинциалка, приехавшая в Лондон. — Я могла слышать о нем?
Лорд Стоунвилл внимательно посмотрел на нее:
— Да, возможно. Это мистер Колридж, известный поэт. Как женщина образованная, вы должны были слышать — он пишет очень неплохие стихи.
— Ах да, конечно… — закивала Мэдлин. Она знала, что Колридж участвовал в некоторых экспериментах сэра Хамфри, но вряд ли поэт мог ей чем–нибудь помочь.
— Хотите, я представлю вас ему? — неожиданно спросил лорд Стоунвилл.
Мэдлин с удивлением посмотрела на него. Почему он вдруг решил представить ее кому–то из гостей? И почему именно
Заставив себя улыбнуться, она ответила:
— Но лорд Норкорт считает, что знакомство с кем–либо из гостей… плохо отразится на моей репутации.
— Ах, так вот в чем дело… — протянул маркиз. — Норкорт не хочет, чтобы священник услышал сплетни. Вашему мужу это может не понравиться, не так ли?
— Совершенно верно, сэр. Мой кузен знает, что мистер Брейхем этого не одобрит.
Они вошли в комнату поменьше, где освещение было таким же тусклым. Внезапно Мэдлин заметила, что какой–то человек, пристально взглянув на нее, быстро прошел к ближайшей двери. Она повернулась, чтобы рассмотреть его получше, но он уже исчез.
«Кто же это такой? — думала Мэдлин. — Впрочем, едва ли это сэр Хамфри. Ведь мы с ним не знакомы…»
— Ваш бедный муж… — проговорил Стоунвилл с усмешкой. — Наверное, он ужасно скучает, оставшись один в… Скажите, откуда вы приехали? Вы, кажется, говорили, ноя…
— Нет–нет, я ничего об этом не говорила. — Мэдлин покачала головой.
— Ах да, я забыл. Это Норкорт говорил, что вы приехали из Кента. — Стоунвилл снова улыбнулся.
Мэдлин же насторожилась. Она не знала, что именно Энтони сказал своему другу, но теперь уже сомневалась, что лорд Стоунвилл ему поверил. Окинув взглядом гостей, она проговорила:
— Сэр, я заметила, что сами вы не вдыхали веселящий газ. Мне ужасно неприятно думать, что из–за меня вы не можете насладиться своей вечеринкой.
Маркиз пристально посмотрел ей в глаза:
— Напрасно беспокоитесь, миссис Брейхем. Ваше присутствие так пьянит, что мне достаточно и этого.
Мэдлин изобразила удивление:
— Ах, избавьте меня от вашей лести, сэр. Я ведь не девочка, а взрослая женщина.
— Но почему же тогда Норкорт считает, что должен постоянно вас опекать?
— Но он ведь мой кузен…
— Похоже, слишком уж нежный кузен, — заметил Стоунвилл.
Мэдлин посмотрела на него укоризненно:
— Сэр, как вы можете говорить такие вещи?! Ведь я жена священника!
Маркиз смотрел на нее все так же пристально.
— Видите ли, Норкорт очень уж странно реагировал, когда я целовал вашу руку. Это очень походило на ревность. А ведь мужчины обычно не ревнуют, когда кто–то любезничает с их кузинами, не так ли?
Мэдлин постаралась держать себя в руках.
— Полагаю, он просто заботится обо мне, вот и все.
— И все же он привез вас на вечеринку с веселящим газом и оставил со мной. Почему?
— Потому что я просила его об этом.
— Он исполнил вашу просьбу, хотя очень за вас беспокоится. Очень странное поведение, вам не кажется?
Мэдлин пожала плечами:
— Он просто пытается угодить мне, и в этом нет ничего странного.
— Не уверен, — пробормотал маркиз. — Норкорт не из тех, кто во что бы то ни стало пытается угодить родственницам. Скорее, он ведет себя как мужчина, вынужденный повиноваться воле женщины.