Коварный заговор
Шрифт:
Оба оруженосца представляли для Иэна большую ответственность. Оуэн был старшим и самым любимым из родных детей лорда Ллевелина. Когда Ллевелин женился на дочери короля Джона и мог надеяться на рождение законных детей, Оуэн был исключен из очередности престолонаследников в Уэльсе — по крайней мере на время. Ллевелин не имел намерения прятать своего сына в тени или предоставить расти ему сорняком и доверил его Иэну, чтобы тот выковал в его характере норманнский блеск воина и мужчины.
Оуэн никогда не давал Иэну поводов для беспокойства, что лорд Ллевелин будет разочарован. Он был сообразителен, весел, крепок
Джеффри ФицВильям был юношей совершенно иного рода. Однажды Солсбери одобрительно отозвался об отношениях Иэна с Оуэном. Естественно, Иэн не смог удержаться от разглагольствований о своих собственных успехах под крылом Саймона и о своем убеждении, что из оруженосца может выйти что-то путное, только если он любит своего господина, доверяет и беспрекословно подчиняется ему. Это была совершенно невинная беседа, так что Иэн немало удивился, когда услышал, как Солсбери смущенно прокашлялся, и увидел, повернув глаза на этот звук, что лицо его собеседника изрядно покраснело:
— Вы не думаете, что незаконнорожденность позорит ребенка? — осторожно, чуть смущенно спросил Солсбери. Иэн посмотрел на него в крайнем изумлении.
— Как это может позорить ребенка? Его мать — да; отца — положим, тоже да, хотя, Бог свидетель, я сам едва ли сторонник воздержания, но не думаю, что кто-то считает меня отцом. Но в чем ребенок виноват?! Плод связи не виновен ни в чем, кроме первородного греха человека, независимо от того, рожден он в браке или вне его. Кто может обвинить ребенка в слабостях его родителей?
— Изабелла может! — с горечью выпалил Солсбери. Прежде чем Иэн успел тихо заметить, что королева Изабелла способна на любое идиотство и не может служить образцом мнения других людей, Солсбери пустился в грустную историю. У него был сын, рожденный вне брака. Его мать, леди, умерла при родах. Ребенок рос в семье своего деда, но, когда мальчику миновало десять лет, старик умер. Поскольку сын уже достаточно подрос для отдачи на воспитание, Солсбери доверил его королеве.
— Он хороший мальчик, спокойный и послушный. Он никогда не обращался ко мне с жалобами. Я с самого начала видел, что он несчастлив, но думаю, что иначе и быть не может в чужом месте. Я надеялся, что он постепенно привыкнет. А потом, вы сами знаете, что произошло. Когда Джон рассорился с баронами, а затем потерял Нормандию, у меня не было времени вспоминать о Джеффри. Когда все понемногу улеглось и я узнал, что с ним стало…
Иэн догадывался, к чему он клонит, но не мог придумать, что сказать.
Солсбери в гневе стиснул губы.
— Остальные пажи и даже старшие оруженосцы сделали его предметом постоянных издевательств, а Изабелла поощряет их. Она постоянно ищет повод наказать его за что угодно — за карие глаза, за прямые волосы. Я полагаю, это связано с тем, что она ревнует своего мужа ко мне, но мучить ребенка… Она сказала ему в лицо и мне, что он ничто, ублюдок и что его мать была шлюхой — что, клянусь вам, неправда.
— Вы должны немедленно забрать его оттуда, — настоятельно произнес Иэн. Черные, пустые годы его собственного детства волной поднялись из-за стены, которую построил Саймон, чтобы отгородить
— Я знаю. Вы возьмете его? Я наблюдал за Оуэном некоторое время. У него доброе сердце. К тому же он сам в таком же положении. Вам я доверяю.
— Но у меня нет дома. Я не могу воспитывать его в соответствии с его положением.
— Какое его положение? Байстрюк байстрюка — бедный мальчик. У меня, конечно, есть кое-что для него, и дед оставил ему немало. Он не станет нищенствовать. Никакого толку не будет, если я начну передавать его из одного дома в другой. Он должен оставаться поблизости, и с ним нужно обращаться осторожно. Иэн, он умрет, может быть, даже покончит с собой, если срочно не предпринять что-то! Не бойтесь, я не стану винить вас, если вы не сумеете спасти его. Я должен винить себя самого. Только себя.
Таким вот образом Джеффри оказался подопечным Иэна. Иэн скоро обнаружил, что в нем было больше твердости духа, чем ожидал от него отец. Поближе познакомившись с Джеффри, Иэн не мог представить себе, как такой парень мог позволить издеваться над собой с подобной жестокостью. При добром отношении со стороны Иэна и Оуэна он очень быстро расцвел, прибавил в теле, стал говорливым и даже позволял порой довольно серьезные шалости, за что однажды отведал порки. Расправу учинил самолично Иэн, а Джеффри выдержал ее, ни разу не вздрогнув, с безразличным видом, пока Иэн не схватил его грубо за грудки и не заорал:
— Дурачок! Ты же мог остаться калекой или умереть! Затем были слезы раскаяния и обещания исправиться.
Мальчик был очень крепок духом. Его можно было увлечь любовью, но не подчинить наказанием.
Поэтому Иэн очень обеспокоился, увидев, что Джеффри внезапно вернулся в то состояние, в котором был, когда его только забрали от Изабеллы. Иэн терялся в догадках. Он не мог поверить, что кто-то в замке Роузлинд мог оскорбить его оруженосца, и, даже если бы это случилось, Оуэн, без сомнения, навел бы порядок сам или доложил ему. Иэн мог только предположить, что Джеффри заболел — и что в таком случае его нужно предоставить заботам Элинор. Он прикажет Джеффри оставаться сегодня в замке, а Элинор может уложить его в постель и заняться лечением, если это необходимо. Иэн решил оставить пока этот вопрос и повернулся к Джоанне.
— Прости, если я говорил с тобой слишком резко, дорогая моя, — произнес он ласково. — Просто меня задело, что ты могла предположить, что я способен совершить поступок, который не одобрил бы твой отец.
Иэна пронзил ужасный укор совести. Он сам не верил, что Саймону могло бы понравиться, что Элинор будет лежать рядом с ним на брачном ложе. «Однако другого пути нет, — убеждал он себя, — просто нет другого пути, чтобы обеспечить ее безопасность».
— Я должен обеспечить твою безопасность, — сказал он вслух Джоанне. — Я обязан твоему отцу очень многим, и лучшим способом отплатить за все добро, что он сделал для меня, было взять тебя, и твою маму, и Адама под свою защиту. Позже мама объяснит тебе, почему это необходимо. Кое-что ты уже знаешь, ведь ты слышала, что мы с Бьорном собираемся поймать разбойников. Но, Джоанна, ты уже достаточно большая, чтобы понимать, что нельзя говорить о подобных вещах в присутствии оруженосцев.