Коварный замысел
Шрифт:
– Да, долго, – согласился он, и уголки его губ угрюмо опустились. – Слишком долго. А что думаешь ты, Сандра?
Глэдис не вполне понимала, к чему он клонит. Зачем он вызвал сюда Сандру? Сжав губы, она пристально вгляделась в спрятанные за темными стеклами глаза. О чем он думает? Неужели настолько наивен, что полагает, будто ему удалось призвать к себе блудную жену, которая без малейших угрызений совести бросила его шесть лет назад? Если даже после того случая, когда он пытался покончить с собой, он, больной и слепой, не смог пробудить жалость и сострадание Сандры, как ему
С каждой минутой, с каждым произнесенным словом ситуация все больше осложнялась и запутывалась, а за окном между тем смеркалось, и Глэдис охватило беспокойство. Дело не только в том, что она притворяется другим человеком. Даже если бы она на самом деле была Сандрой, то наверняка испытывала бы то же самое ощущение – будто ее заманили в ловушку и заперли вместе с этим мужчиной в темноте, в которой он живет вот уже несколько лет.
– Налить еще? – спросил он, но Глэдис, взглянув на свой почти нетронутый бокал, отказалась.
– Я… пожалуй, я поеду, – пробормотала она и скорее почувствовала, чем увидела, как он напрягся. – Я не могу остаться.
– Почему? – резко бросил он. – Здесь же три десятка комнат, и тебе это прекрасно известно.
Глэдис потянулась, чтобы поставить бокал на каминную полку и протянула холодные ладони к огню.
– Боюсь, ты не понимаешь, – начала она, решив, что игра заходит слишком далеко и пришла пора покончить с ней, но он не дал ей договорить.
– Нет, это ты не понимаешь, Сандра, – заявил он ледяным тоном. – Надеюсь, ты отдаешь себе отчет, что я вызвал тебя сюда не для светской беседы. И я не намерен отпускать тебя. Как ты прекрасно понимаешь, я ничем не угрожаю твоей распрекрасной глянцевой жизни, которую ты себе устроила! – Он плеснул себе в стакан еще виски и резко повернулся к ней.
Если б Глэдис не знала, что Джеффри слепой, то могла бы поклясться, что он видит, как она нервничает, сидя на краешке кресла.
– Ты приехала, потому что испугалась того, что я написал тебе в своем электронном письме. Нет, ты до конца не поверила и решила удостовериться лично. Я же понимаю, как ты присматриваешься ко мне, пытаясь понять, действительно ли я способен на это.
Это было уж слишком. Глэдис вскочила.
– Послушайте, мистер Гамильтон, я очень сожалею, что не призналась сразу, – ее голос слегка дрожал от страха и нервозности, – но я… я не ваша жена. Я не Сандра Гамильтон. Меня зовут Глэдис Рейли, и я не понимаю, о чем вы говорите.
На несколько мгновений в комнате повисла тяжелая, почти осязаемая тишина. Лицо его заметно напряглось, пока он переваривал услышанное, затем губы дрогнули в циничной усмешке, и он резко и неприятно рассмеялся.
– Браво, моя дорогая, браво! – саркастически воскликнул он. – Ничего не скажешь – вот игра, достойная такой блестящей лицедейки, как ты. Прикрыться чужим именем – как это ловко, как умно! Разве несчастный слепой может быть уверен, что ты – это ты, особенно если столько лет тебя не видел? Да за такое время и голос, и лицо, и фигура могут измениться до неузнаваемости, особенно при современном уровне пластической хирургии. И как
– Это правда. Я не лгу. Я на самом деле Глэдис Рейли, – тяжело дыша, проговорила она.
– Тогда почему ты сразу об этом не сказала?
– Потому что я… мне…
– Потому что это не пришло тебе в голову, не так ли?
– Нет!
– Ну хватит! – Теперь он совсем не походил на больного человека, инвалида, способного вызвать сострадание. Он возвышался над ней, закрывая собой дверь, такой большой, сильный и угрожающий, совершенно лишенный жалости, без малейшего намека на мягкость.
– Мне ли не знать тебя, Сандра? Наслушался я до тошноты о том, какая ты талантливая, красивая, как ты любишь себя – и только себя…
– Нет!
– Я видел, как у меня на глазах погибает человек, как он теряет уверенность в себе, чувство собственного достоинства, само желание жить и словно безумный твердит о твоих желаниях, твоих запросах, твоем успехе. Мне все известно о твоем неуемном самолюбии, о твоем разрушительном потакании своим бесконечным желаниям, которые надо удовлетворить любой ценой, даже перешагивая через людей!
Глэдис уже решительно ничего не понимала.
– Вы… вы видели, как на ваших глазах погибает человек… – неуверенно прошептала она, и тут он с проклятьем сорвал очки, и она увидела карие, почти черные глаза, горевшие недобрым огнем.
– Да, – сказал он.
Глэдис стояла, пристально глядя на него, и постепенно до нее начало доходить, что он не слепой. Ну, разумеется, ведь этот вовсе не Джеффри Гамильтон, осенило ее наконец. Да, сходство есть, черты лица похожи, так что неудивительно, что она приняла его за Джеффри. Но лицо этого мужчины гораздо выразительнее, жестче и моложе. Возможно, он родственник, но никак не муж Сандры.
– Вы… вы не… – промямлила она и мимолетно удивилась, что это не принесло ей никакого облегчения, а он между тем кивнул.
– Да, я не Джеффри. – Я Джереми Гамильтон, брат Джеффри.
2
– Какой у тебя удивленный вид, – усмехнулся он спустя несколько мгновений, в течение которых Глэдис не сводила с него изумленного взгляда. – Разве ты не знала, что у Джеффри есть брат? Впрочем, вполне возможно, что и не знала. Меня это не удивляет. Гамильтоны предпочитали делать вид, что меня не существует.
Глэдис нервно облизнула пересохшие губы.
– Но у Джеффри действительно нет никакого брата, – твердо заявила она. – Я это точно знаю. Сандра мне говорила.
– Неужели? – Он явно не верил последней части высказывания. – Что ж, очень жаль разочаровывать тебя, но с фактами не поспоришь: у Джеффри есть брат, точнее сводный брат. Наш общий папочка любил порезвиться на стороне.
– Вы хотите сказать, что вы…
– Ублюдок? Ты это имела в виду? Ну да, все верно. Как по рождению, так и по натуре, как видишь.
– Послушайте… – Глэдис попыталась еще раз воззвать к его разуму, – Для меня неважно, кто вы и зачем здесь. Мне нет дела до того, что вы думаете о Сандре. Но я еще раз повторяю: я не она. Я Глэдис Рейли, как я вам и говорила. Прошу вас, поверьте мне!