Коварство и любовь
Шрифт:
Луиза. О, зачем все это так далеко зашло!
Фердинанд (смотрит на нее сбоку). Какое дивное творение небесного ваятеля! Кто бы подумал… Да и как можно было подумать? (Берет ее руку и поднимает вверх.) Я не призываю тебя к ответу, создатель, но все же отчего твой яд разлит по таким дивным сосудам? Как может порок таиться за этими чертами, дышащими ангельскою добротой? Непостижимо!
Луиза. Каково слушать все это — и молчать!
Фердинанд. И этот сладкий, нежный голос… Возможно ли, чтоб эти струны звучали так волшебно? (Вперяет
Луиза. О, злостный упрямец! Ему легче богохульствовать, чем признаться в своей опрометчивости.
Фердинанд (страстно рыдая, бросается к ней в объятия). Еще раз, Луиза! Еще раз, как в день нашего первого поцелуя, когда ты прошептала: "Фердинанд!" — и когда твои пылающие уста впервые вымолвили слово "ты"… О, тогда казалось, что в этом мгновении, словно в почке, заложены семена бесконечных, несказанных радостей! Тогда перед нашими очами, словно роскошный майский день, простиралась Вечность, века златые, разубранные, как невесты, проносились перед умственным нашим взором… Тогда я был счастлив! О Луиза, Луиза, Луиза, зачем ты так со мной поступила?
Луиза. Плачьте, плачьте, Вальтер! Горюйте обо мне, но не возмущайтесь, — так будет справедливее.
Фердинанд. Ты ошибаешься. Это не те слезы, не та теплая, целительная роса, что льется бальзамом на душевные раны и снова приводит в движение остановившееся колесо страсти. Это — скупые, холодные капли, это — леденящее душу последнее "прости!" моей любви. (Положив руку ей на голову, необычайно торжественно.) То слезы о душе твоей, Луиза, слезы о том, что небо не простерло над тобой до конца неизреченной своей милости, что оно так своенравно обошлось с лучшим своим созданием… О, все божье творение, потрясенное тем, что в нем происходит, должно бы, кажется, облачиться в траур! Гибнут люди, исчезают эдемы, — все это для нас не ново, но когда чума свирепствует среди ангелов, траур должен быть объявлен во всей природе.
Луиза. Не доводите меня до крайности, Вальтер! Душевной твердости у меня не меньше, чем у всякой другой, и все же Душа моя способна выдержать только такое испытание, которое не превышает человеческих сил. Еще одно слово, Вальтер, и затем расстанемся… Жестокий жребий наш мешает нам излить друг другу всю душу. Если б я посмела раскрыть уста, Вальтер, я могла бы тебе рассказать… я могла бы… Но враждебный рок сковал мне уста, как сковал он и нашу любовь, и вот сейчас ты обращаешься со мной, как с продажной девкой, а я должна терпеть.
Фердинанд. Ты хорошо себя чувствуешь, Луиза?
Луиза. Почему ты спрашиваешь?
Фердинанд. Мне было бы жаль тебя, если бы ты ушла отсюда с этой ложью.
Луиза. Вальтер!
Фердинанд (в сильном волнении). Нет, нет! Такая месть была бы достойна сатаны! Нет! Боже меня сохрани! Я не хочу переносить это в мир иной… Луиза! Ты любила маршала? Тебе уже не уйти из этой комнаты.
Луиза. Спрашивайте, что хотите. Я вам больше ничего не отвечу. (Садится.)
Фердинанд (строго). Подумай о своей бессмертной душе, Луиза!.. Ты любила маршала? Тебе уже не уйти из этой комнаты.
Луиза. Я вам больше ничего не отвечу.
Фердинанд (в страшном волнении падает перед ней на. колени). Луиза! Ты любила маршала? Прежде чем догорит эта свеча, тебя призовет на суд сам господь бог!
Луиза (в ужасе вскакивает). Сыне божий! Что же это?.. И правда — ох, как мне стало худо! (Снова опускается в кресло.)
Фердинанд. Уже?.. Беда с вами, женщины, — вечная вы загадка! Ваши слабые нервы выдерживают такие преступления, которые подтачивают самые основы человеческого общества, а крошечная доза мышьяка повергает вас наземь…
Луиза. Яд! Яд! Господи Иисусе!
Фердинанд. Боюсь, что так. В твой лимонад положили приправу бесы. Ты выпила его в честь смерти.
Луиза. Умереть! Умереть! Владыка всемилостивый! Яд в лимонаде! Смерть! Боже, спасителю наш, спаси мою душу!
Фердинанд. Это сейчас самое главное. Я тоже об этом молюсь.
Луиза. А моя мать? Мой отец? Боже, избавитель мира! Мой бедный отец он этого не переживет! Ужели мне нет спасения? Так молода — и спасения нет? И уже сейчас — _туда?_
Фердинанд. Спасения нет — тебе уже сейчас придется уйти _туда_. Не беспокойся, мы совершим это путешествие вместе.
Луиза. И ты, Фердинанд? Значит, яд — это ты, Фердинанд? Боже, прости ему! Милосердный боже, отпусти ему этот грех!
Фердинанд. Своди с ним _свои_ счеты, — боюсь, что они у тебя запутаны.
Луиза. Фердинанд! Фердинанд! О, теперь я уже не стану молчать! Смерть… смерть разрешает все клятвы!.. Фердинанд! Более несчастного существа, чем ты, нет ни на небе, ни на земле. Я умираю безвинная, Фердинанд!
Фердинанд (в страхе). Что она сказала! Разве кто-нибгдь берет с собой ложь в такую дорогу?
Луиза. Я не лгу. Я не лгу. Я солгала только раз за всю жизнь… Брр! Как мне стало вдруг холодно!.. Солгала, когда писала письмо гофмаршалу…
Фердинанд. Вот, вот! Письмо! Слава богу! Теперь ко мне вернулось все мое мужество.
Луиза (коснеющим языком, судорожно подергивая пальцами). Это письмо… Возьми себя в руки, сейчас ты услышишь страшное признание. Моя рука писала то, что проклинало мое сердце… Это письмо продиктовал мне твой отец.
Фердинанд стоит неподвижно, как статуя, затем, после долгого гробового молчания, точно громом пораженный, падает на пол.
Это все печальное недоразумение!.. Фердинанд! Меня заставили… Прости… Твоя Луиза предпочла бы умереть… Но мой отец… Угроза… Они действовали ловко.