Ковбои ДНК
Шрифт:
На этот раз говорить было действительно не о чем. Маленькая сцена оставалась совершенно статичной. Билли и Рив сидели рядышком на кровати. Двое агентов стояли слегка поодаль друг от друга, спинами к двери, наблюдая за ними.
Затем все это взорвалось.
Дверь распахнулась, и раздался отвратительный вой игольчатого пистолета. Двоих агентов развернуло и швырнуло на пол. Их тела были изрешечены тоненькими кусочками стали. В дверях, держа в правой руке миниатюрный игольчатый пистолет, стоял Малыш Менестрель.
– В
24.
А. А. Катто прошла вслед за Вальдо в его апартаменты. Она совершенно не ожидала такого оборота событий. Грядущие переживания обещали быть болезненными и унизительными. Самое странное, что при этом она чувствовала также слабый прилив возбуждения.
В спальне их ожидали три Горничных-1. Кровать была накрыта черным бархатным покрывалом, окраска стен настроена на темно-фиолетовый тон. А.А. Катто должна была признать, что ее брат обладал утонченным вкусом к жестокости. На кровати лежал короткий, заплетенный в косичку хлыст белой кожи. Он лежал так, чтобы создавалось впечатление, что его случайно бросили туда.
Вальдо щелкнул пальцами, подзывая Горничных-1:
– Быстро! Разденьте мисс Катто.
Горничные-1, окружив А.А. Катто, начали методично снимать с нее одежду. Она не препятствовала им. Это было очень странное ощущение – чувство покорности. Чувство, что она не имеет контроля над ситуацией.
Когда она осталась совершенно обнаженной, Вальдо пощелкал переключателями освещения, и стены померкли почти до черного цвета. Теперь комната была совершенно темной, не считая единственного светлого пятна над кроватью.
Голос Вальдо прозвучал зловещим шепотом:
– Ложись, дорогая сестрица.
А. А. Катто нашла эту ритуализованную инсценировку весьма возбуждающей. Впрочем, насчет самой предстоящей ей боли она не была так уверена.
Две Горничных-1 взяли ее за запястья и мягко, но настойчиво провели к кровати. Ее положили лицом вниз, и Горничные-1, вытащив из тайников сбоку кровати сверкающие хромированные наручники, подбитые с внутренней стороны мягкой черной кожей, застегнули их на ее запястьях и лодыжках. А.А. Катто была распластана на черном бархате, совершенно неспособная пошевелиться.
Вальдо нажал еще две кнопки, и по тускло мерцающим стенам задвигались, сменяя друг друга, различные фигуры и узоры. Из скрытых динамиков зазвучал Рихард Штраус. А.А. Катто вывернула голову, чтобы взглянуть на Вальдо – он натягивал пару белых лайковых перчаток. Он улыбнулся, глядя на нее сверху:
– Ты должна признать, что я немало постарался ради тебя!
– У тебя действительно неплохой вкус.
Вальдо наклонился вперед и поднял хлыст.
– Это всегда было предметом моей гордости.
Он
– Может быть, дозу альтакаина, прежде чем мы начнем?
– Скорее я предпочла бы что-нибудь, чтобы вырубиться.
– Брось, сестренка! Это испортило бы весь смак нашего мероприятия. Предлагаю альтакаин или ничего.
А. А. Катто попробовала пошевелиться, но обнаружила, что наручники не дают ей этого сделать.
– Хорошо, хорошо. Думаю, альтакаин сделает мои ощущения более интересными.
Вальдо повернулся к Горничной-1:
– Впрысните мисс Катто одну дозу.
Горничная-1 прижала инъектор к ее обнаженной ягодице и нажала на спуск. А.А. Катто ощутила покалывание, когда наркотик начал распространяться по ее организму. Вальдо сделал знак остальным двум служанкам:
– Теперь разотрите тело мисс Катто сенситолом.
А. А. Катто пришла в ярость.
– Сенситол? Я не соглашалась на сенситол!
– Мне кажется, это только разумно. Я бы не хотел, чтобы ты пропустила хотя бы малейший нюанс своих тактильных ощущений.
Две Горничных-1 растерли крем по ее плечам, спине, ягодицам и ногам. Ее плоть словно ожила; ее кожа воспринимала малейшее движение воздуха. Она чувствовала себя пришпиленнной, уязвимой, раскрытой и в высшей степени восприимчивой ко всему, что ее брат собирался делать с нею. В этой тотальной пассивности и тотальной униженности было нечто, возбуждавшее ее совершенно незнакомым для нее образом. Голос Вальдо донесся откуда-то сзади:
– Что ж, думаю, мы почти готовы.
Послышался свист рассекаемого воздуха, и А.А. Катто непроизвольно напряглась, но удара не последовало – Вальдо просто еще раз пробовал хлыст. Она повернула голову.
– Бога ради, начинай уже! Сколько можно тянуть?
Вальдо рассмеялся.
– Не знал, что ты настолько нетерпелива, сестренка.
– Давай, начинай!
– Зачем же? Я нисколько не спешу.
– Вальдо, пожалуйста!
Он усмехнулся.
– Попроси еще раз.
– Вальдо!
Медленным движением он занес хлыст. Время застыло в неподвижности и молчании.
Затем хлыст опустился на ее тело, и А.А. Катто, задохнувшись, принялась корчиться и в конце концов закричала во весь голос.
25.
Малыш Менестрель сунул свой пистолет в маленькую наплечную кобуру и шагнул в каюту. Он был несколько менее вызывающе одет, чем в Дур Шанзаге. Зеленый сюртук ящеричьей кожи был по-прежнему на нем, но теперь он был покрыт трещинами и поношен. К его волосам вернулся их естественный цвет, а темные очки вновь были того типа, какой носят пилоты. На нем был двубортный жилет телячьей кожи и белая рубашка с черным галстуком, как у карточного шулера. Его черные брюки были заправлены в потертые ковбойские ботинки.