Ковчег спасения
Шрифт:
– Мистер Пинк, возьмите трал! – приказал Клок.
Свинья не двинулся, свирепо глядя на напарника, пока тот не повторил раздельно и с нажимом:
– Мистер Пинк, пожалуйста!
– Да, мистер Клок, – ответил свинья, и в голосе отчетливо послышалась насмешка.
Пинк завозился с креплениями ремней, почти уже расстегнул – и корабль снова рванулся вперед. Свободно плывший по каюте трал врезался в стену, рассыпался на дюжину сверкающих кусочков.
Антуанетта подумала, что уж этого Ксавьер точно не мог
– Умно, – отметил Клок. – Но не совсем. Значит, придется добиваться правды другими средствами.
Корабль шел с постоянной тягой, но в тишине, и Антуанетта забеспокоилась. Химические двигатели шумят, их вибрация передается через корпус и отчетливо слышится даже в вакууме. Ионные движки почти не звучат, но они не способны дать такое ускорение. Лишь токамак, чью плазму удерживают мощные магнитные поля, работает беззвучно и может создать нынешнюю тягу.
Боже, «Буревестник» идет на термоядерном двигателе!
Вашу мать…
Использование термоядерного двигателя в пределах Ржавого Пояса автоматически влекло смертный приговор. Даже атомные движки запрещалось включать вблизи Ржавого Пояса под угрозой чудовищных штрафов. Заплатив такой, уж точно никогда не выйдешь в космос – не на чем будет выходить. А выхлоп термоядерного реактора – опаснейшее оружие. Направь не туда – и он за секунды разорвет «карусель».
– Ксавьер, немедленно переключись на химические двигатели!
– Прости, Антуанетта, но я решил, что так будет лучше.
– Решил, да? Долго думал?
– Ты же знаешь меня: если что, я суну голову в петлю. Послушай, мы здесь заложники. Это полностью меняет правила. Сейчас мы сами приглашаем полицию в гости. Я просто машу белым флагом: хватайте нас поскорей!
– Ксав, идея гениальная, но…
– Никаких «но». Все получится. Они увидят, что мы специально направляем пламя в сторону, чтобы не задеть спутники. Больше того, наш выхлоп модуляцией интенсивности изображает сигнал бедствия, хотя человеческий глаз этого и не различит – слишком высока скорость передачи.
– Так и копы его не заметят.
– Ну да, но потом можно будет проверить, доказать. Важно именно это. Они убедятся, что я пытался звать на помощь.
– Восхищен вашим оптимизмом, – заметил Клок. – Но суда вы не дождетесь. Нас попросту взорвут за нарушение конвенции.
– Он прав, – подтвердил мистер Пинк. – Хотите жить, так поворачивайте и плетитесь на химии назад к «карусели».
– Назад? Чтобы вы обтяпали свое дельце?
– Мистер Лиу, иначе вы просто умрете.
Ксавьер расстегнул ремни и встал.
– Эй, вы, – сказал, ткнув в сторону незваных гостей пальцем, – лучше сидите и не рыпайтесь. Целее будете.
– А как насчет меня? – спросила Антуанетта.
– Сиди на месте. Так безопаснее. Я вернусь через минуту.
Оставалось только довериться ему. Он один знал детали программы,
Антуанетта свирепо зыркнула на Клока:
– Знаете, Клавэйн мне понравился намного больше вас.
Ксавьер заперся в рубке и сел в пилотское кресло. Дисплеи на панели управления оставались в диагностическом режиме – странно для корабля, уже вышедшего в открытый космос и разгоняющегося. С полминуты он восстанавливал обычные режимы работы, переводя системы «Буревестника» в полетное состояние. Немедленно завыл металлический безжизненный голос, заклиная выключить термоядерную тягу, поскольку, по данным самое малое восьми маяков, корабль еще находился в зоне Ржавого Пояса и потому нельзя использовать ничего мощнее химических двигателей…
– Зверь? – прошептал Ксавьер. – Ты уж лучше выключи тягу. Нас точно заметили, я уверен.
Зверь не ответил.
– Эй, теперь уже безопасно. Антуанетта в каюте, вместе с двумя этими придурками. Она сюда не зайдет.
Наконец Зверь заговорил, и его голос звучал гораздо ниже и мягче, чем при общении с Антуанеттой.
– Надеюсь, мы поступили правильно.
По кораблю прокатился рокот – токамак выключился, его сменил атомный двигатель. «Буревестник» находился всего лишь в полусотне километров от «карусели» Новый Копенгаген. А это значило, что даже атомные двигатели – злостное нарушение списка правил в руку длиной. Но Ксавьер еще хотел привлечь внимание.
– Я тоже надеюсь. Скоро мы это узнаем.
– Думаю, пора разгерметизироваться. Ты можешь надеть на Антуанетту скафандр так, чтобы гости не учинили неприятностей?
– Это сложно. Я и так боюсь за нее. Не знаю, когда они рискнут вылезти из кресел. Хотя могу попробовать – завести их в одну каюту, ее в другую.
– Я могу устроить частичную разгерметизацию. Но раньше никогда такого не делал, поэтому не знаю, получится ли с первого раза.
– Может, и не понадобится, если костоломы из конвенции скоро доберутся сюда.
– Так или иначе, а я тебе не завидую.
Ксавьер хорошо разбирался в интонациях Зверя.
– Имеешь в виду Антуанетту?
– У нее будет к тебе парочка вопросов, на которые крайне трудно ответить.
Парень уныло кивнул. Уж об этом можно было и не напоминать.
– Думаешь, она догадалась про тебя? Клавэйн точно заподозрил неладное, но он старик умный, Антуанетту расспрашивать не стал.
– Раньше или позже ей пришлось бы узнать. Джон не собирался скрывать от нее правду всю жизнь.