Ковчег спасения
Шрифт:
Торн видел, как жители Кювье отнеслись к небесной угрозе. Большинство не обращало внимания. Когда ингибиторская машина показывалась в вышине, большинство попросту не смотрело на небо. Даже когда ее присутствие нельзя было игнорировать, люди редко глядели прямо на нее, а если заходила речь, предпочитали упоминать обиняком, расплывчато. Ресургемцы вели себя так, будто общее умолчание или отрицание и в самом деле могло убрать небесный ужас, изгнать его из памяти и природы.
Торн сидел на заднем сиденье, отгороженный переборкой от водителя. На ней мерцал небольшой телеэкран. Торн просматривал
Камера задралась, показывая, как снижается судно, как заходит на посадку, качается на трех струях выброса.
– Это похоже на фальшивку, – спокойно заключил Торн. – Я знаю: съемка настоящая, но люди сочтут ее подделкой.
Рядом с Торном сидела Хоури, одетая в инквизиторскую форму, выглядящая и говорящая как инквизитор Виллемье.
– Конечно, если постараться, можно подделать все что угодно, – заметила она. – Но теперь, когда хранят в основном аналоговые записи, подделывать видео гораздо труднее. С такой аналоговой подделкой, думаю, не справится целый отдел министерства.
– Люди все равно заподозрят фальшь.
Камера показала небольшую встревоженную толпу, ожидавшую на земле. В трехстах метрах от стоящего шаттла виднелся лагерь, чьи запыленные палатки походили на упавшие сверху каменные глыбы. Люди смотрелись жалко – в любой эпохе так выглядят беженцы. Чтобы собраться здесь, они преодолели многие тысячи километров. Путешествие было тяжелым – десятая часть его не вынесла. Все несли снаряжение, пожитки, хотя и знали, что с собой им не позволят взять ничего, кроме носимой одежды. Впрочем, подпольная информационная сеть могла и не оповестить всех о такой строгости. Близ лагеря зияла яма, куда садящиеся на шаттл бросали вещи – самое ценное, хранимое до последнего момента. В яму летели фотографии, детские игрушки. Все это потом засыплют, добавив человеческие реликвии к древним артефактам истребленных амарантийцев, которые еще хранила планета.
– О достоверности мы позаботились, – сообщила Хоури. – Свидетели посадки на шаттлы вернулись в крупнейшие поселения. Конечно, стоило труда убедить их после того, как они проделали такое расстояние, но…
– Как же вы сумели их убедить?
Прошелестев шинами, автомобиль свернул за угол. Впереди обозначились кубообразные строения инквизиции, серые, отвесные, будто гранитные утесы. Торн смотрел на них не без страха.
– Людям пообещали: если вернутся и расскажут, им в следующий раз разрешат взять на борт немного вещей.
– Иначе говоря, их подкупили. – Торн покачал головой, подумав с грустью о том, что к любому делу, сколь угодно праведному и доброму, обязательно пристанет капля грязи – пусть и занесенная во имя благой цели. – Конечно, людям надо было услышать живых свидетелей, причем
– Последние цифры – тысяча пятьсот, плюс пара сотен на планете. Когда наберем пятьсот, повезем на орбиту новую партию. Тогда большой транспорт заполнится целиком и отправится к «Ностальгии».
– Храбрые люди. Или очень глупые. Честно говоря, я их сам не до конца понимаю.
– Они вправду храбрые. И очень напуганные. Нельзя их за это винить.
Да, в смелости пришедшим было не отказать. Они отважились на долгое опасное путешествие, руководствуясь, по сути, лишь зыбкими слухами. После ареста Торна слухов поползло множество. Власти продолжали публиковать тщательно составленные обращения, отрицая угрозу и возможность от нее спастись – и тем прочнее укореняя в сознании населения мысль о реальности как угрозы, так и возможности спасения на шаттлах, которые нашел Торн. Добрались до суденышек пока именно те, кто не подчинился приказам, тем самым рискуя угодить в тюрьму и даже погибнуть, проникнув на запретную территорию.
Торн восхищался ими. И сомневался, что сам последовал бы за слухами, не будь он их автором, инициатором исхода. Но сделанным не гордился. Все же людям солгали насчет их роли – и этому обману Торн был полностью сопричастен.
Машина остановилась у заднего входа в Дом инквизиции. Торн с Хоури прошли сквозь вахту, предъявив пропуска. Кто такой на самом деле Торн, пока еще тщательно скрывалось; он получил набор документов на чужое имя, позволяющий беспрепятственно перемещаться по Кювье и окрестностям. Охрана считала его просто очередным чиновником, спешащим по делам.
– Думаешь, и дальше все будет нормально? – спросил он вполголоса, догоняя Хоури, уверенно шагающую по ступенькам.
– Если нет – мы в большой заднице, – ответила она так же тихо.
Триумвир ожидала в просторной комнате, сидя в кресле, обычно предназначавшемся для Торна. Вольева курила, стряхивая пепел на отличный полированный пол, – и такая нарочитая небрежность вызвала у Торна прилив раздражения. Но если упрекнуть, Илиа, несомненно, ответит, что вскоре вся планета станет пеплом.
– Здравствуйте, Ирина! – поприветствовал ее он, вспомнив имя, под каким она появлялась в Кювье.
– Здравствуйте, Торн. – Она встала, расплющила окурок о ручку кресла.
– Выглядите неплохо. Здешние тюрьмы, наверное, не так плохи, как говорят.
– Если это шутка, то не самого лучшего вкуса.
– Само собой. – Она пожала плечами, будто считала извинения лишними. – Видели, что они недавно учинили?
– Кто они?
Триумвир Илиа Вольева посмотрела в окно на вечернее небо:
– Догадайтесь сами.
– Да, я понял. Эту штуковину в небе трудно не заметить. Вы знаете, что образуется в этом облаке?
– Механизм, предназначенный разнести вдребезги наше Солнце.
– Поговорим лучше в офисе, – предложила Хоури.
– Не стоит, – возразила Илиа. – Там окон нет, а вид на небо помогает сосредоточиться. И обдумать как следует тот факт, что через пару минут о двуличии Торна станет известно всем. – Она посмотрела на Торна в упор.
– Да, станет, если называть сотрудничество с властями двуличием.