Ковчег

Удачин Игорь

— Что же?

— Ну-у, что-то сродни капризу стихии… В «Ковчеге» было несколько постояльцев. После завтрака они бы покинули нас, сели бы на маршрутный автобус и по обыкновению уехали. На их месте, как и всегда, появились бы другие. Но случилось непредвиденное. Дорога вдруг бесследно исчезла…

— Как так исчезла? — изумился Занудин.

— Просто исчезла и все! А постояльцы так и остались здесь по сей день.

Занудин был ошеломлен услышанным.

— Но ведь все они держали куда-то путь… У всех наверняка были родные, работа, обязательства, привычная жизнь…

— Возможно, были, — равнодушно отозвался дядюшка Ной.

— И что же, никто из

оставшихся так и не попытался покинуть «Ковчег»?..

— Нет.

— Почему? Как это поддается объяснению?!

Старик пожал плечами. Всем своим видом он пытался сказать, что у него просто ни разу не возникало потребности над этим задумываться.

— Мистика, — выдохнул Занудин, — все здесь пропахло мистикой.

На улице завыл суровый ветер. Оконные стекла за спинами собеседников истошно затрещали, словно вот-вот, одно усилие, и ничто не помешает разлететься им вдребезги, устелив пол узорчатым крошевом. Занудин припомнил о циклоне, который вскоре должен добраться до «Ковчега». Неужели не болтовня?

— Последний вопрос — я отвечаю и ухожу, — заявил старик, продемонстрировав вдруг неожиданную перемену настроения.

— Один вопрос? Да, уже поздно, извините. Хорошо! Я… человек ни к чему не привязанный, много повидавший, перекати-поле — и то я чувствую себя здесь странно, порой меня одолевает испуг, я явно не в своей тарелке и, как ни пытаюсь, не пойму коловращения здешней жизни… я знаю, что ни с чем подобным раньше не сталкивался… Как же можно представить, что другие… — неловко подбирая слова, Занудин постарался развить свое недоумение касательно людей так легко прижившихся в «Ковчеге» и ни о чем не заботящихся — но не успел высказать все, что его беспокоило.

Дядюшка Ной досадливо помотал головой и с проворностью отрока оказался на ногах.

— Не забивай голову чем не следует, Зануда. Ты — не другие. У тебя свой рок и свое предназначение. Совет: пока ты будешь находить в себе хоть какие-то силы воздерживаться от дурацких вопросов и необоснованных страхов — воздерживайся. Поскольку у тебя есть глаза, уши и мозги — никто, разумеется, не сможет запретить тебе глядеть, слушать, формировать мнение. Но не будь чересчур дотошным. Не дерзай на груз, к которому твои плечи еще не готовы. Нетерпеливые имеют свойство проваливаться в ямы, которые другие обошли бы стороной. Любое форсирование может тебе повредить, а я… этого не хотел бы. Да, твои соседи здесь не просто так — у них тоже есть свое предназначение. Они добывают ответы, анализируют, систематизируют, ведут сложный поиск общей картины… Компиляторы… Но все они как дети, потому что тоже не были готовы… Общаясь с ними, старайся впитывать лучшее, что способно продлить состояние твоей беспечности. Иными словами, ничего не бери в голову, но и не превращайся в пустышку. Будь трезв и одновременно гибок разумом. А пройдет время — и все обязательно встанет на свои места.

Во рту у Занудина пересохло — наверное, из-за того, что на языке, словно угли, тлели неубывающие в своем множестве вопросы, от которых ему рекомендовалось воздерживаться.

— Что же за ответы, дядюшка Ной, ищут мои так называемые соседи? — не удержался Занудин. — Какие такие «компиляторы»?

— М-м-м, — промычал себе под нос побуревший лицом старик и, бросив недокуренный косяк в огонь, поспешил удалиться. Тенью за ним проследовал заспанный карлик.

Обжигая пальцы, Занудин достал из топки косяк. Морщась, затянулся. Задумался…

Он попытался представить других, некогда знакомых ему людей в своем теперешнем положении. Еще с детства, боясь принимать

решения и не имея веры в собственные поступки, Занудин научился такого рода жалкому приему. «А что предпринял бы тот на моем месте? А как поступил бы этот?.. Этот, наверное, и вовсе никогда не оказался бы в моей шкуре… ведь у него все правильно… у него всегда все получается… у него есть первое, второе, третье и чертово четвертое, чего нет у меня!» Только через воображаемую имплантацию чужой личности в недра своей собственной Занудин мог поверить в правильность сделанного выбора. Нравственная бесхребетность! Бич Занудина на протяжении всей его жизни! И когда-нибудь ему еще предстоит решающая битва за свое «я»… Но пока все по-другому, по-старому… за исключением одного нюанса. Уже успело произойти что-то такое, под влиянием чего фантазия Занудина пасовала, не решалась предложить ни одного героя, достойного подражания. Прием не срабатывал! Много путешествуя, Занудин вдруг открыл для себя, что людям не так уж нравится совершать в жизни подвиги. А те, кто и производит впечатление способных на поступок — зачастую лишь красуются, играют придуманные для себя роли, подобно вампирам кормясь облапошенным восприятием окружающих.

«Так что же?! — вопрошал в следующий момент Занудин. — Прямо сейчас собрать чемоданы и уйти в ночь, не испытывать судьбы? Или остаться и продолжать совать нос во все углы и щели, пытаясь искать смысл там, где его попросту не окажется? Какое решение принять в одиночку? А может, это все надуманное?.. Действительно! Просто жить себе дальше, радуясь вкусному столу, уюту. Окунаться в эмоции, сталкиваясь с проделками эксцентричных соседей. Удивляться и затаивать дыхание, соприкасаясь с необъяснимым. Не стесняться страха, когда становится страшно. Потому что страх — такое же естественное человеческое чувство, как и все остальные… как и любопытство…»

С глубоким отвращением Занудин вдруг понял, в русло какой перспективы завели его рассуждения. Сегодня он устал и позволит потворствовать своей усталости — ответа от себя он потребует завтра. А завтра, поморщив физиономию, решит отложить на послезавтра. А послезавтра…

Занудин выкинул косяк обратно в огонь и, зевая, поплелся к себе. Да, теперь он мог щегольнуть именно этим словом: «к-себе». Занудину было тошно и в то же время подспудно приятно, что противоречия подчинялись сейчас его прихоти, его упрямому нежеланию принимать решения.

…В комнате он распахнул створы окна и вдохнул ночной воздух полной грудью. Ветер стих. Даже самое легкое дуновение не давало о себе знать. Ночь была безмолвная, неживая, ни одна земная тварь не издавала ни звука. Небо — черное полотно без единой звезды.

— НРАВИТСЯ ТЕБЕ ТАКАЯ НОЧЬ?

Занудин вздрогнул, невольно огляделся по сторонам. Но в то же мгновение понял, что нарушил тишину этими словами не кто иной, как он сам. Ему было и смешно, и как-то тревожно. Надо же — испугался звука собственного голоса…

— Дома были совсем другие ночи… совсем другие.

Занудин неторопливо разделся, лег в постель и тут же провалился в глубокий сон.

СОН ЗАНУДИНА

о доме, Рождестве, ряженых и Эльвире

— Эльвира, ты куда собираешься? Ты что, уходишь?!

— Ухожу.

— Куда?

— К друзьям.

— К каким друзьям?!

— К своим, естественно.