Ковен возрожденных
Шрифт:
– Итак, девочка, скажи мне, что ты хочешь узнать. Или ты думаешь, что я умею угадывать? Если и умею, то только то, что прячется в твоем сердце.
Я качаю головой, насколько Гетта мудра, и начинаю с самого начала.
– Кто такие Стражи и как они появились? – спрашиваю я, и в комнате повисает тишина предвкушения.
– У тебя нет темы попроще, с которой мы могли бы начать? – улыбается она. – Может, какая-нибудь прелюдия?
Нокс пытается скрыть смех, и Гетта бросает на него сердитый взгляд.
– Иссак, будь хорошим мальчиком, принеси
Великан молча встает и выходит из комнаты. Я слышу звон посуды и шум воды.
Гетта откашливается и начинает ритмично раскачиваться в своем кресле.
– Мы пришли сюда из другого места, название которого большинство уже и не вспомнит. На своей прародине мы были одной из ветвей множества, но вбили себе в голову, что всегда должны быть на самом верху. Где обещаниями, а где и силой мы поработили других и жили так очень долго. – Гетта смотрит в огонь, и я ловлю себя на том, что загипнотизирована игрой света на ее морщинистом лице.
– Со временем те, кого мы раздавили своим сапогом – только ради себя самих, – восстали. Все началось с локальных сражений, но быстро переросло в войны. Мы были могущественны, но наша численность росла медленно, чего не скажешь о тех, против кого мы сражались. Итог был плачевен: менее чем за столетие мы превратились из охотников в жертв, и наш народ – народ сильных – пришел в упадок.
Я наклоняюсь вперед, сердце быстро бьется в груди. Мне приходится сдерживаться, чтобы не ущипнуть себя, просто чтобы убедиться, что это происходит на самом деле. Я так долго ждала ответов, и вот они – слетают с тонких старческих губ Гетты.
– Мы открыли древние врата, которые сами же когда-то построили, и бежали от всего, чего добились, чтобы начать все сначала. Но усвоили ли мы урок? Изменились ли наши привычки?
Она усмехается и качает головой.
– Осмелюсь предположить, что нет, – заявляет Вален, и по комнате разносится смех.
– Совершенно верно, мальчик. Потому что, когда мы обосновались на новом месте, мы снова захотели быть на вершине дерева. Быть корнями или стволом? Ну нет, это не для нас. В прежние времена Оуфе не воспринимали основу как силу. Они видели только ветви и хотели взобраться на самый верх. История повторилась, и мы снова были вынуждены бежать. Но врата для нас были закрыты, открыть их мы не смогли, поэтому просто спрятались, и таким образом был создан Тиерит.
– Что за Ой-фи? – спрашиваю я, пытаясь повторить слово, которое она только что произнесла.
– Оуфе, девочка. Оуфе – это те, кем мы были в своих заблуждениях, и нам нужно было бороться за то, чтобы никогда не стать ими снова. Мы отказались от пагубного для нас образа мышления и магии, которая могла бы принести вред. Сохранилась лишь горстка Ткачей Связи. Они держатся особняком и редко пользуются своим Светом, поскольку это вызывает страх у большинства.
Иссак входит в комнату с маленьким подносом. Гетта с благодарной улыбкой берет чашку, вторую чашку великан предлагает мне.
–
Справившись с обязанностями дворецкого, Иссак занимает свое место у ног Гетты. Делаю глоток, и мне приходится бороться со всеми инстинктами, чтобы не выплюнуть напиток. Смотрю на чашку, затем бросаю неодобрительный взгляд на великана – он что, собрался отравить нас?
– Что это за… чай? – спрашиваю я, пытаясь казаться вежливой, но, кажется, безуспешно.
Гетта заливисто смеется.
– Лучше выпить залпом, если не привыкла к такому. Это полезно для кровообращения.
Фу, какого хрена. До дна…
Морщусь и опрокидываю в себя чай, который по вкусу напоминает пердеж. Задерживаю дыхание и тайком пытаюсь вытереть язык рукавом. Краем глаза замечаю, что мои парни давятся, но терпят. О, пострадали не только мои вкусовые рецепторы!
– Интересный букет, – выдавливаю я, когда Гетта смотрит на меня, приподняв брови домиком, словно спрашивая, что я об этом думаю.
Она пьет свой чай с явным наслаждением, и я с трудом сдерживаюсь, чтобы не закатить глаза. Ей что, нужно доказать, что она круче меня? Мы все и так это знаем.
– В твоих венах течет древняя магия, девочка, – говорит она, указывая подбородком на мои руки, сложенные на коленях.
Я опускаю взгляд, чтобы понять, на что она указывает, и он упирается в новую руну на ладони, которую никто из нас еще не активировал.
– Вы о ней говорите? – спрашиваю я, показывая руну.
– Да.
– Что она значит… то есть делает?
– Эта руна очень редкая. А значит она, что ты отмечаешь своих Избранных магией.
– Я думала, все Стражи так делают.
– Так, да не так, – говорит Гетта. – Они делятся только метками. А ты делишься и метками, и полноценной магией. Это происходит редко. Твоя мама тоже была на такое способна.
– Подождите, вы хотите сказать, что теперь у нас всех есть те же ветви магии, что и у Винны? – уточняет Сабин, и удивление в его голосе отражается на наших лицах.
– Да, – лаконично отвечает Гетта, и делает очередной глоток противного пойла. – Это также означает, что вы можете вытягивать друг из друга силу и отдавать ее по своему желанию. Каждый из твоих Избранных, девочка, сможет поделиться своими способностями, когда эта руна будет активирована.
– Они смогут стать волками? – взволнованно спрашивает Торрез.
– Да.
– Охренеть! – вскрикиваю я, и мы все смотрим друг на друга широко раскрытыми глазами.
– Но прежде чем вы начнете играть с ней и позволите себя убить, скажу, что этот вид древней магии не просто так встречается редко. Как и все виды магии, его можно использовать как во благо, так и во зло. В прошлом преобладало зло, вот почему за использующими Связь охотятся самые разные люди. Вам нужно держать эти способности в секрете и следить за собой. Не многие знают, как выглядят руны этой ветви, но они знают, что делает Свет, и они погасят его, если найдут.