Ковер-самолет (журн. версия) Иллюстрации Е.Медведева
Шрифт:
— Не тикнут, — хладнокровно откликнулся Виталька. — Смотри, балка маятник держит.
Балка, по которой мы сюда забрались, острым обломанным концом влезла, оказывается, в нижнюю часть механизма. Она зацепила и наклонно держала железный брус. Под балкой, на конце бруса, виднелся медный диск, похожий на тарелку из духового оркестра. Маятник!
— Вот почему они остановились… — задумчиво сказал Виталька.
И мы разом глянули друг на друга.
Потому что разом пришла в наши головы мысль: если убрать балку…
— А как? — спросил я.
— Отпилить
— Где ножовка?
— Где! Дома, конечно!
— Значит, лететь еще раз?
Виталька пожал плечами. В самом деле, что мы, рассыплемся, если слетаем за ножовкой? Зато завтра утром проснутся люди — а над городом идут часы!
Виталька опять оседлал балку и, как лягушка, допрыгал до пола. Потом снял веревку — она висела у него через плечо. Кинул мне конец.
— Обвяжись, а то вдруг загремишь…
Я послушался. Чего зря акробатничать?
Мы выбрались на верхний ярус и через арку, прямо с площадки, стартовали к дому.
Добрались мы быстро, потому что не любовались луной и огнями. В доме стояла тишина, тетя Валя спала. Осторожно, чтобы не загреметь, Виталька выволок ящик с инструментами, достал пилу.
— Тупая… Ну ничего. А который час?
Мы посмотрели на часы тети Валиного дедушки. Было половина первого.
— Ого! — сказал Виталька. Снял часы с гвоздика, опустил в карман, а цепочку пристегнул к поясу.
— Зачем они нам?
— На тех часах сколько? — спросил Виталька.
— На тех? Без пяти час… Или без трех…
— Ну вот! По этим сверим и без трех минут пустим. Только надо успеть. А если не успеем, как стрелки будем переводить? Ты знаешь?
Я не знал. Вручную, конечно, такие махины не повернешь, в механизме мы не разбирались.
— Жмем! — скомандовал Виталька.
Обратный полет был стремительным, и нас крепко прохватило ветром. Зато колокольня теперь показалась привычной и уютной.
Мы опять пробрались к механизму. Надо было спешить, и, забыв об аккуратности, мы бесстрашно собирали на коленки и локти старую сажу, паутину, известку, кирпичную пыль и медную зелень — слои, по которым было бы можно потом прочитать все наши приключения.
Виталька сказал, чтобы я держал его за рубаху, и взял ножовку.
Пила и правда была тупая, а дерево оказалось твердым. Виталька быстро взмок и стал говорить сердито и сипло. Я сменил его.
Дерево зажимало ножовку, приходилось дергать, и несколько раз я со злости сказал слова, от которых тетя Валя грохнулась бы в обморок. Виталька сочувственно сопел надо мной и время от времени напоминал:
— Шесть минут осталось… Три… Две минуты.
А я что? Разве я не работал? Я уже хотел сказать Витальке, чтобы он отправлялся в ту самую дыру, которая мрачно темнела под нами. В этот миг балка хрустнула! Тяжесть маятника надавила на почти отпиленный конец. Он отломился и с шумом полетел вниз, а там грохнул о плиты первого этажа. Гул пошел по башне.
Я отшатнулся, чтобы не загреметь вслед за обрубком.
И тут что-то звонко стукнуло над нашими головами. И еще раз!
Дзынь-бух!
И пошло!
Это маятник ушел в сторону и медным крючком зацепил колесико, похожее на подсолнух с острыми лепестками. А «подсолнух» повернул другую шестерню.
— Ура… Тикают… — шепотом сказал Виталька.
— Ура! — гаркнул я.
— Ура!! — заорали мы оба.
Мне очень хотелось написать, что, испуганные нашим криком, взлетели стаи птиц, но правда есть правда: никто не взлетел. Птицы почему-то здесь не селились. Только эхо пошло по башне. Ну и пусть! Мы сами были как птицы! Как летучие волшебники! Мы оживили старые часы, и они весело грохали медными колесами, словно говорили спасибо.
— Почти точно пошли, — сказал Виталька, вытянув часы из кармана. — Смотри, без пяти час.
Без пяти час! Середина ночи!
— Давай-ка домой, Виталька. Тетя Валя если проснется да узнает… будет нам «без пяти».
— Давай, — весело согласился он. — Мы свое дело сделали.
Он хотел перебраться на балку и удивился:
— Эй, а ты чего меня держишь?
— Я?
— А кто? — Он хотел повернуться и не смог.
Я заглянул ему за спину.
Виталькина длинная рубашка попала в шестерни. Два зубчатых колеса, медленно поворачиваясь, «заглатывали» ее вышитый подол.
— Рубаха… — слабым шепотом сказал я.
Виталька оглянулся через плечо и понял. Дернулся.
Попробуй вырвись!
А колеса вращались не так уж медленно. Они все глубже затягивали острыми зубцами материю. Еще две-три минуты — и подберутся к самому Витальке.
— Ну сделай что-нибудь! — отчаянно сказал Виталька и опять дернулся. — Рубашка-то новая!
Он еще о рубашке думал!
Я перепугался по-настоящему. И впервые в жизни почувствовал, как от страха крупно дрожат ноги. Сильно-сильно, будто под полом работает большой мотор.
Нельзя трусить! Чтобы унять эту дрожь, я сердито переступил и почувствовал, как у правого колена шевельнулась рукоятка ножа. Как я мог забыть про него!
Выхватив кинжал, я одним махом отсек кусок Виталькиного подола.
— Ты что, псих? — жалобно взвыл он.
— Сам ты псих! Смотри!
Виталька посмотрел, как лоскуток уходит под острые зубцы, и вытер локтем вспотевший лоб.
— Да… Откусили часики… Ну ладно, зато идут.
— Летим, — сказал я.
В это время где-то среди колоколов бухнул и раскатился поразительно громкий удар. Мы даже присели. Я выпустил нож, и он улетел вниз.
— Бьют, — радостно и торжественно сказал Виталька. — Ай да мы!
Дома наша радость поубавилась. Мы подсчитали потери и прикинули возможные неприятности.
Ссадины — это не в счет, заживут. А вот нож было жалко. Но и это не самое главное. Поглядев на себя, я крепко задумался. Стало ясно, что, если я срочно не займусь хорошей стиркой, завтра мне будет цирк… Костюм у меня чудом уцелел, но белые гольфы… Боже мой!
— Давай добывать горячую воду и таз, — отчаянно сказал я.