Козельск - Могу-болгусун

Иванов-Милюхин Юрий Захарович

задумки и способ, как отогнать остальные орды от ворот, когда они закроются, отсекая попавших в ловушку. Засадный полк занял место на пряслах вокруг

проездной башни, в помощь ему была придана сотня Вогулы, на стенах крепости

и днешнего града разместились защитники из посадских и ремесленников. Вятка

откачнулся от бойницы, вышел на полати и задумчиво пощипал бороду, придумывая, с чего начать, взгляд рассеянно упал на Званка, возившегося

вместе с дружинниками

с самострелом, как бы невзначай мелькнула и нужная

мысль. Воевода посмотрел вдоль полатей и удовлетворенно крякнул, он

направился к сотскому, пригинаясь за досками навершия.

– Званок, на кого ты надумал пустить болт? – еще издали спросил он, опасаясь, что в пылу боя ратники могли забыть о его приказе не трогать

чужеземные пороки.

– Вота по тем поганым пущу, что торчат весь день между рвом и

берегом, – указал сотский на кучку ордынцев с белыми перьями над шлемами. Он

покривился, поняв, о чем беспокоится тысяцкий. – Мы бы эти пороки с одного

болта сложили в кучу дров, уж больно у них бока широкие.

– Не замай, они еще сослужат нам службу, когда нехристи повернут назад, а ловушка-то окажется тесная, да на проходе стоят растопыренные эти

ванзейские требюше.

Званок вскинул подбородок и приоткрыл рот, начиная догадываться, к чему

клонит собеседник, дружинники тоже бросили возиться с самострелом: – Вота будет диво дивное – из загона-то поганым не вырваться, и другим

в ворота тож не попасть, – огласил сотский свои догадки. – А мы на них

сверху обрушимся градом стрел и копий.

Вятка попытался пригасить улыбку, успевшую, как у других воев, растянуть углы рта, он положил десницу на плечо другу: – Это была бы радость великая, почитай, малая победа козельской

дружины, как на той охоте, когда мы отправили к мунгальскому богу половину

тьмы ихних воинов, – он с сожалением подергал щекой. – Но тебе придется

стоять со своими ратниками на другом месте.

– Гли-ко, небывальщина такая! – оглянувшись на соратников, попытался

отодвинуться Званок от товарища. – Моя сотня стоит на проездной башне как

прихваченная, али получше успел сыскать?

– Твоя сотня лучшая и все это знают, поэтому ты пойдешь с ней на

прорыв, чтобы увести от ворот другие полки нехристей, – твердо сказал

воевода. – Даю тебе в подмогу Мытеру с тремя десятками воев, остальные будут

стоять тут.

Звяга обернулся на то место на пряслах, где лютовала над погаными его

супружница, и хлопнул друга по груди:

– Вота и славно, важно не где стоять, а какую тем стоянием пользу

согражданам принести, так

я мыслю, друг?

– Так, Званок, у нас одна земля, один народ и один на всех город, –

сказал Вятка под общее одобрение. – И мы должны запросить за него самую

высокую цену.

– Тако и будет, они заплатят сполна, – ощерился сотский крепкими

зубами. – Когда думаешь зачинать?

Воевода прищурился на расплавленное солнце, на тьмы мунгал, штурмующих

стены, зрачки у него стали неподвижными: – Когда ярило подкатится к верхушкам сосен, а поганые соберутся

завертывать в стойбища, тогда и отворим для них проездные ворота, пускай под

конец дня порадуются победе над нами.

Звяга хитро прикусил губу и хлопнул себя ладонями по бедрам: – Ай да Вятка, ай да светлая голова! Тут ихний прорыв в крепость, тут

ворота закрываются, а тут ярило за лес покатилося! Накося выкуси, немытая

морда, деревянную козельскую игрушку-неваляшку, – он даже присел от избытка

чувств. – На такую ловитву мы все согласные, глаголь, что нам тут

мастеровать.

Воевода указал рукой на пролом в стене за две вежи от места разговора, наскоро заваленный бревнами с досками, и посмотрел на сотского, черты лица у

него огрубели:

– Посылаю вас испытать ратную судьбину, – начал было он. – Глаголь дале, опосля жалковать будем, – дружинники придвинулись к

нему ближе.

– Тогда такое дело, когда ворота откроются и ордынцы хлынут в них со

всех концов, всем надо выбежать из того пролома и пустить стрелы им

вдогонку, – он положил ладонь на яблоко меча. – А когда они заметят вас и

повернут обратно, успеть схорониться за стенами и заделать дыру снова.

Звяга проследил путь, который нужно было пройти его сотне, и потянулся

пальцами к бороде, ратники за спиной продолжали терпеливо ждать решения.

Наконец сотский откачнулся назад, складки вокруг рта рассслабились: – Тако мы и поступим, Вятка, и мунгал порешим немало, и пролом закрыть

успеем, верно я сказал, вои?

– Вота еще заковырина какая, сам воевода огласил нам дивье блазное! –

откликнулись те. – Управимся, не первый день бьем нехристя.

По равнине за Жиздрой и по полю за Другуской с Клютомой побежали

длинные тени, но атака ордынцев на стены крепости не ослабевала, наоборот, она крепчала с каждым разом, успев перейти в беспрерывный штурм. Ханы Кадан

и Бури надеялись на усталость защитников и наращивали мощь, подключая свежие

полки, те мчались к подступам города и натыкались на жесткий отпор, который