Козельск - Могу-болгусун
Шрифт:
перевел дыхание, вспомнив, что переправу разобрали еще седмицу назад, а на
снегу, укрывающем реку, чернеют следы от нее и полозьев дровен с пожитками
посадских, решивших переждать смуту за городскими стенами. Теперь к этому
месту бежало десятка два мужиков, женщин и детей, не успевших по каким-то
причинам укрыться в крепости раньше, несмотря на то, что козельский воевода
давал распоряжение: сжечь дотла весь посад на случай прихода орды в их
места, для лучшего обзора
смогли укрываться в избах и отдыхать в них. Посад успели сжечь, но видно не
все выгорело дотла, если остались люди, которые спешили сейчас к воротам. Да
кто бы открыл их несчастным, когда враг одним копытом уже утвердился под
стенами, разве что ратники сбросят вниз пеньковые веревки и подтянут людей
наверх.
Но и этому не суждено было сбыться. Не успели посадские перебежать по
снегу Жиздру, как от ордынских полчищ отделился отряд нукеров. Они
сноровисто вскинули луки и расстреляли, не сбавляя бега коней, беженцев от
мала до велика. Крепостная стена, успевшая принять в вежи, на прясла и в
заборола дружинников с ратниками, ахнула от невиданного изуверства, на
ордынцев посыпалась туча стрел и вертких сулиц. Загудели в полете болты, похожие на толстые копья, пущенные из арбалетов, привезенных ванзейскими
купцами в обмен на козельские товары. Но лишь единицы из всего оружия смогли
зацепить мунгалов наконечниками, не нанеся большого вреда. И все-же в
плотных рядах началось волнение, когда один из ордынцев, проткнутый болтом
насквозь, вдруг вырвался на коне вперед и принялся носиться вдоль рядов
войска, мотаясь в седле из стороны в сторону тряпичным пугалом. Кто-то из
мунгал попытался схватить коня под уздцы, кто-то рванул на себя болт за
древко, но это делу не помогло. Видимо, не только всадник, но и конь был
поражен стрелой из лука в больное место, не давая возможности справиться с
охватившей его паникой. Русские ратники, глядевшие из-за углов заборол, видели, как ордынец в лисьем малахае, одетый в кожаную бронь с
металлическими бляхами, нашитыми на нее, резко взмахнул рукой и сразу
несколько стрел впились в шею и в глаза животного, заставив его упасть на
колени, а потом повалиться на бок. На всадника и на коня набросили арканы и
уволокли в глубь войска. Тот-же ордынец выхватил саблю и выбросил руку
вперед, из-за его спины сорвался десяток воинов, натягивая на скаку луки.
Они кинулись с едва приметного берега на речной простор и сразу провалились
в рыхлый снег по лошадиные шеи. Кони завизжали и забили копытами, пытаясь
выбраться из плена, но попытка ни к чему не привела, а только затянула
всадников в снег еще глубже. Видимо вода, скопившаяся
пролизать слой льда, укрывавший реку, копыта скакунов скользили по нему, не
в силах найти твердую опору.
– Добрая примета, – воскликнул кто-то из дружинников под радостное
галдение мужиков. – Мунгалы обломают лошадиные зубы об стены нашей крепости.
– А ни то! – дружно поддержали его. – Слава Перуну, и Велесу слава... – И богу Яриле слава, что размягчил под погаными снежную твердь. – А мы тожеть не замаемся, на то мы тут приставлены... Между тем ордынцы, попавшие в снежный плен на Жиздре, выбрались на
берег с помощью волосяных арканов соплеменников и попытались снова занять
места в плотных рядах. Но сделать этого им не удалось, навстречу выехали
нукеры в добротных шубах и в островерхих меховых колпаках с отворотами, они
окружили незадачливых зачинщиков атаки, разоружили их, а командиру смахнули
саблей голову на виду у всех. Потом провинившихся под одобрительный гул
войска и хриплый рев рожков прогнали между рядами воинов, и они растворились
в их среде.
– Вота они как своих-то! – ахнул кто-то из защитников. – Чего же от
поганых ждать нам?
– А нечего ждать от них пощады. Вятка с мужиками показали, как надо с
ними обходиться, – громко откликнулся его сосед. – И я мыслю, что войну с
Батыгой надо вести не на живот, а на судьбину.
Вятка отвернулся от проема в забороле и поставил лук нижним концом на
деревянный пол, он понял, что после случая с мунгалами, попавшими в снежный
плен, ждать атаки на крепостные стены пока не придется. Затем повернулся к
ратникам:
– Мунгальские старшины поступили правильно, – сказал он так, чтобы его
услышали стоящие на стене. – Ежели б за тем десятком бросились остальные
десятки и сотни, то сколько воев погибло бы и в мокрых снегах, и от наших
стрел.
На прясле на некоторое время установилась тишина, защитники понимали, что Вятка сказал правильно, но им было жалко, что картины с неприятельской
атакой не произошло. Они бы тогда постарались помочь ворогам уменьшить их же
численность.
– Если бы они послов заслали заместо десятка воев со стрелами, начавших
изгаляться перед нами, тогда воевода затеял бы с ними толковище, –
раздумчиво заметил ратник из посадских в самодельном тегиляе, панцире, подбитом пенькой. Он покосился на странное воинство, заполонившее равнину до
кромки леса. – У мунгал как, пока по ним не стрелишь, покалякать о животах
еще можно, а как стрела с тетивы спорхнула, хоть до них не долетела, а
глуздырем уткнулась под копыта коней, а еще не дай Бог кого задела, тогда