Кожное лекарство
Шрифт:
* * *
В Озарке существовала прекрасная традиция рассказывать истории.
Иногда о достоинстве человека судили по тому, как усердно он работает и как хорошо может сплести рассказ.
Поэтому неудивительно, что Джеймс Ли знал истории о призраках и привидениях, об ограх-людоедах, живущих в глубинах леса, и о дьявольских кровососущих кланах, населявших тайные пещеры.
Для всего, что жители не понимали или понимали
Это было поселение, где сказки и мифы были неотъемлемой частью повседневной жизни. В них были ведьмы, водяные, лешие, целители и маги — все, о ком когда-либо слышало человечество.
А в чём Озарк никогда не испытывал недостатка — это в ведьмах.
Некоторые из них были злыми, некоторые — добрыми. Одни — настоящими, другие — выдуманными.
Стоит только спросить у любого жителя деревушки, где найти ведьму, и он укажет вам на это место… Или на того, кто может этой ведьмой быть.
Дети в школе рассказывали о старике по имени ведьмак Геллер, который жил в какой-то туманной лощине, куда мало кто отваживался заходить. Он мог изгонять бесов и призывать их, лечить болезни и заставлять волосы расти.
Джеймс Ли решил, что это очередная байка… Но однажды он отправился в город.
Дядя Арлен выбирал еду.
Джеймс Ли стоял на тротуаре, бросая на улицу камешки.
Внезапно у него возникло чертовски неприятное чувство. У него закружилась голова, и родимое пятно на спине начало гореть огнём.
Он развернулся и увидел, что на него пристально смотрит седой старик. Он был похож на старого и грязного фермера в лохмотьях. В нижней челюсти у него сохранился один-единственный золотой зуб, который поблёскивал на солнце.
— Малец… На тебе метка, — произнёс он. — Она лежит на тебе, и тебе никуда не деться…
Потом вышел дядя Арлен и потащил Джеймса Ли прочь.
И даже после того, как он забросил мальчишку на телегу, и они выехали из города, Джеймс Ли чувствовал, что эти глаза смотрят на него; чувствовал, что отметина на его спине горит, как угли в печи.
Дядя Арлен кричал, бушевал и предупреждал Джеймса Ли не разговаривать с незнакомцами, потому что однажды «это будет плохой человек, он придёт к нам на ферму и перережет всем глотки».
Джеймс Ли спросил:
— Это был он? Ведьмак?
— Ничего подобного, чёрт тебя дери! Ведьмаков не существует!
Но Джеймса Ли уже было не заткнуть.
— Говорят… говорят, он может делать всякое. То, чего не могут остальные. Может… Может, если мы приведём к нему ту сумасшедшую женщину, он сможет её вылечить?
За такие слова Джеймс Ли получил от дяди Арлена кулаком в челюсть. А когда они приехали домой, был наказан ещё хуже.
Когда дядя Арлен закончил экзекуцию, Джеймс Ли лежал
— Никогда, никогда, никогда больше при мне не упоминай этого человека, слышишь?! — крикнул дядя Арлен. — Этот языческий, дьявольский ведьмак приносит лишь боль и разрушение! Он не может вылечить никого и ничего; всё, что он несёт — это девять кругов ада!
После этого Джеймс Ли больше не упоминал о колдуне Геллере.
Даже тётушка Маретта смотрела теперь на него по-другому. Она не была холодна, но любовь и тепло, которые Джеймс Ли знал раньше, исчезли.
Иногда мальчику казалось, что она его боится.
И однажды ночью он услышал, как дядя Арлен сказал:
— Что я тебе говорил, женщина? Подобное притягивает подобное.
Хотя он не упоминал о странном старике, Джеймс Ли никогда не переставал думать о нём и о той, что жила в хижине на холме.
Дни превратились в недели, которые обернулись месяцами и годами.
Все ответы на интересующие Джеймса Ли вопросы мальчик получил от старого самогонщика по прозвищу Чокнутый Мартин. Чокнутый Мартин знал ведьмака, который жил в лощине известной — и не безосновательно — как «Пол-акра ада».
И вот однажды летним днем Джеймс Ли совершил «паломничество».
Ему потребовалось несколько часов, чтобы сориентироваться в грязных тропках, испещривших тёмный лес. Но, в конце концов, в лощине, где не пели птицы и не жужжали насекомые, а растительность выглядела серой и мёртвой, он нашёл хижину колдуна.
Геллер сидел у огня.
— Подходи, малец, присаживайся, — произнёс старик, даже не глянув в сторону Джеймса Ли. — Я знал, что ты придёшь. Рано или поздно, тебе пришлось бы. Поэтому присаживайся. Люди поговаривают, что я кусаюсь, но ты этому не верь.
Джеймс Ли сел к костру, стараясь не смотреть старику в глаза.
У Геллера на коленях лежала скрипка, и он играл медленную, меланхоличную мелодию, а сам без умолку болтал о своём урожае и о том, как он растёт, и о том, что это будет хороший год, если Бог убережёт их от пожаров и заморозков.
— Вы сказали, что на мне лежит метка, — выдавил Джеймс Ли после того, как понял, что старик — не монстр-людоед, каким его выставляли жители. Он был простым стариком, который жил в странной лощине и беспокоился о своём урожае.
— Я помню, малец, я помню, — он положил скрипку обратно на колени. — Твой папа… Хотя нет, твой дядя… Да, дядя… твой дядя разозлился, когда ты со мной заговорил, не так ли?
Джеймс Ли был поражён.
После стольких прошедших лет старик вспоминал случайную встречу, словно это было вчера. И, казалось, он знал о том, о чём ему не говорили. Может быть, он всё-таки не просто какой-то старый грязный фермер…