Козыри судьбы
Шрифт:
— Если ты меня убьешь, то ничего не узнаешь.
Я пожал плечами:
— В таком случае я заставлю тебя говорить при помощи боли. А потом отдам Хаосу.
Я двинулся на него.
— Подожди! — Он поднял руку. — Ты оставишь меня живым, если я расскажу все?
— Никаких сделок. Говори.
Ветер летел по кругу, и наш остров становился все меньше и меньше. Полуслышные, невнятные голоса бубнили под ветряной оболочкой, и там плавали фрагменты зыбких образований. Мелман отодвинулся от пылящей по сторонам круга земляной крошки.
— Ладно, — сказал он громко. — Да, Джулия приходила
— Кем приказано? Кто твой хозяин?
Мелман скорчил гримасу.
— Он не настолько глуп, чтобы называть свое имя, — сказал он, — ведь тогда я сам смогу обрести над ним власть. Как и ты, он не человек, а существо из какой-то иной плоскости.
— Это он дал тебе картину с Древом?
Мелман кивнул.
— Да, и она действительно переносит меня к каждой из сефирот. Магия в тех местах срабатывает. Я обрел силу.
— А Козыри? Их тоже сделал он? Он дал их тебе, чтобы ты передал Джулии?
— Ничего я не знаю ни о каких Козырях, — сказал он.
— Вот об этих! — закричал я, вынул из-под плаща колоду и, развернув веером, словно фокусник-любитель, сделал шаг к Мелману. Я ткнул его в них и несколько мгновений держал у его лица. Потом убрал — раньше, чем у него появилась идея, что они могли предоставить ему возможность для бегства.
— Я никогда раньше их не видел, — сказал он.
Земля продолжала непрерывно выветриваться в нашем направлении. Мы отошли ближе к центру.
— И ты послал эту тварь, которая убила ее?
Мелман неистово затряс головой.
— Я не посылал. Я знал, что она умрет, ведь он сказал, что именно это приведет тебя ко мне. Еще он сказал, что зверь из Нецаха убьет ее… но я его никогда не видел и не вызывал.
— А почему он хотел, чтобы ты встретился со мной? И зачем было приводить меня сюда?
Мелман дико расхохотался.
— Зачем? — переспросил он. — Конечно, чтобы убить тебя. Он сказал, что если я принесу тебя в жертву здесь, то обрету твои силы. И еще, что ты — Мерлин, сын Преисподней и Хаоса, и что я стану величайшим из магов, если смогу здесь убить тебя.
Мир вокруг нас уже сократился в лучшем случае до сотни метров в диаметре и быстро продолжал уменьшаться.
— Это правда? — спросил Мелман. — Обрел бы я силу, если бы у меня все получилось?
— Сила как деньги, — ответил я. — Ее можно добыть, если хорошо разбираешься в своем деле и если это единственное, чего ты хочешь в жизни. Ну, а насчет того, обрел бы ты ее или нет… Не думаю.
— Я говорю о смысле жизни. Ты знаешь.
Я покачал головой.
— Только дурак уверен, что жизнь имеет всего один смысл, — сказал я. — Ладно, хватит об этом! Опиши своего хозяина.
— Я никогда не видел его.
— Что?
— То есть, конечно, видел, но как он выглядит — не знаю. Он всегда ходил в капюшоне и в черном плаще. И вдобавок носил перчатки. Я даже не знаю, какого цвета у него кожа.
— Как вы встретились?
— Однажды он появился у меня в студии. Я просто обернулся, а он стоял там. Он предложил мне силу, сказал, что обучит меня всему в обмен
— Откуда ты знал, что он мог дать тебе силу?
— Он взял меня в путешествие по другим мирам.
— Понятно.
Жизненное пространство нашего островка стало размером с большую гостиную. Голос ветра был то насмешлив, то становился жалобен, пугающ, печален, гневен. Окружающий пейзаж постоянно менялся. Почва содрогалась без передышки. Свет по-прежнему отливал гибелью. Какая-то часть меня хотела убить Мелмана прямо сейчас, но если он и правда не тот, из-за кого пострадала Джулия…
— Твой хозяин говорил, почему хочет моей смерти? — спросил я.
Мелман облизнул губы и посмотрел на подступающий Хаос.
— Он сказал, что ты — его враг, — объяснил он, — но никогда не говорил почему. И еще он сказал, что это произойдет сегодня, что он хочет, чтобы это произошло сегодня.
— А почему сегодня?
На лице Мелмана промелькнула улыбка.
— Думаю, потому, что сегодня Walpurgisnacht [29] , — отозвался он, — хотя об этом он вообще-то не упоминал.
— И это все? — сказал я. — Он никогда не говорил, откуда он?
29
Walpurgisnacht — Вальпургиева ночь в переводе с немецкого. В германской средневековой мифологии ночь с тридцатого апреля на первое мая (День св. Вальпургии) — самое подходящее время для ежегодного шабаша ведьм, которые на метлах и вилах слетаются на гору Брокен, чтобы, собравшись вместе с прочей нечистью вокруг сатаны, помешать благополучному наступлению весны и вообще пакостничать. Накануне Вальпургиевой ночи обычно проводились магические церемонии: разжигались костры, на которых иногда сжигались чучела ведьм, люди с факелами обходили дома, звонили в колокола.
— Однажды промелькнуло что-то насчет Крепости Четырех Миров, как нечто важное для него.
— И у тебя не было ощущения, что он просто использует тебя?
Мелман усмехнулся.
— Конечно, он меня использовал, — сказал он. — Все мы кого-то используем. На этом держится мир. Но он заплатил за это знаниями и силой. И, по-моему, его обещание еще может быть выполнено.
Казалось, он вглядывался во что-то у меня за спиной. Древнее трюка в мире не существует, но все же я оглянулся. Конечно, там никого не было. Я тут же обернулся обратно к Мелману.
В руке у него был черный кинжал. Должно быть, припрятанный в рукаве. Замахиваясь, Мелман кинулся на меня — рот его уже был раскрыт для очередных песнопений.
Я отступил назад и закрутил его в свой плащ. Он распутался, отлетел в сторону, полоснул кинжалом по воздуху, развернулся и приблизился вновь. На этот раз он держался низко, пытаясь обойти меня сзади, губы его по-прежнему шевелились. Я ударил ногой, целя по руке с кинжалом, но Мелман ее отдернул. Тогда я захватил левый край своего плаща и намотал его себе на руку. Когда он ударил снова, я заблокировал выпад и сжал ему бицепс. Пригибаясь и увлекая его вперед, я поймал правой рукой его левое бедро, затем выпрямился и, подняв Мелмана высоко в воздух, отшвырнул назад.