Козырная дама
Шрифт:
Дождавшись, пока машина отъедет, Зоя Иннокентьевна тронулась следом.
Грузовичок, проехав два квартала по центральному проспекту, свернул налево, на улицу Островского, которая вела на Старый мост, связывающий правобережную и левобережную части города. За мостом грузовичок устремился к Восточной трассе, ведущей в пригороды.
«Запорожец» не отставал. Двигатель его частенько барахлил, но сегодня, будто почувствовав ответственность момента, вел себя прилично, хозяйку не подводил.
К городу вплотную подступали поселки. Они тянулись сплошной цепочкой, располагаясь друг за другом, сливаясь крайними
Не сбавляя скорости, грузовичок проехал оба поселка и свернул к Игрени — тихому, зеленому местечку, утопающему в яблонево-вишневых садах. Какое-то время обе машины петляли по игренским улицам, пока не добрались до старого, ветхого домишки под шифером, покрывшимся зеленой плесенью. Возле двора стояло несколько машин, одна из которых, темносерая, была с мерседесовской эмблемой на капоте. Рядом с нею грузовичок и остановился.
Зоя Иннокентьевна проехала чуть вперед и тоже остановилась. Выбираясь из тесноватого «Запорожца», немного замешкалась, и преследуемая ею пара уже вошла в дом.
Зоя Иннокентьевна решительно направилась вслед за ними.
Двор за покосившимся деревянным забором, в котором больше штакетин недоставало, чем еще держалось на прогнивших поперечинах, зарос сорняками и был сильно замусорен, в основном пустыми бутылками и осколками стекла. Стараясь ступать как можно аккуратнее, чтобы случайно не поранить ногу, Зоя Иннокентьевна подошла к низкому, всего в две ступеньки, крыльцу, но подняться не успела. Из-за угла дома, застегивая на ходу брюки, вынырнуло какое-то странное существо, грязное, оборванное, нечесаное, и торопливо нырнуло в полуотворенную дверь. И сразу же щелкнула задвижка. Зоя Иннокентьевна подергала покрытую ржавчиной ручку-скобу и громко, настойчиво постучала.
— Ну кто там еще? — послышался недовольный голос. — Запираться-то зачем надо было? — Это относилось уже не к ней.
Чуть перекосившаяся, давно не крашенная дверь резко распахнулась, и Зоя Иннокентьевна увидела здоровенного, коротко остриженного парня.
Он с удивлением уставился на женщину.
— Чего надо?
— Эдуарда Андреевича ищу… — по учительской привычке Зоя Иннокентьевна называла не фамилию, а имя-отчество.
— Зачем?
— Это я ему объясню. Он здесь?
— Ну.
— Позвольте, я пройду.
— А чего надо?
— Я же уже сказала — хочу видеть Эдуарда Андреевича.
Зоя Иннокентьевна говорила громко и недовольно, словно отчитывая нерадивого ученика. Парень на миг застыл в растерянности. Воспользовавшись заминкой, Зоя Иннокентьевна решительно отодвинула его в сторону и шагнула за порог.
— А ну давай отсюда! — опомнился наконец верзила и попытался преградить незваной гостье дорогу.
— Не смейте со мной так разговаривать! Что вы себе позволяете?! — пристыдила его Зоя Иннокентьевна и, пока тот переваривал услышанное, а любые мозговые усилия ему, похоже, давались с трудом, вошла в дом, перешагивая через какие-то картонные коробки, штабелями сложенные в коридоре, цинковые ведра, пустые бутылки.
Комната, в которую Зоя Иннокентьевна пробралась из коридора, была
Здесь тоже все было заставлено пустыми картонными коробками и бутылками, далеко не чистыми ведрами, пустыми или с водой. На широких двухэтажных нарах в углу валялось грязное тряпье. Рядом — большой стол, под которым виднелась коробка, заполненная чем-то серебристым, похожим на алюминий. На столе лежал какой-то валик, стояла миска с клеем, ворохом были навалены водочные этикетки. На полу стояло несколько коробок с уже полными бутылками. Коробки были точно такими, какие Зоя Иннокентьевна заприметила у ларьков на Привокзальной площади.
Вокруг двух больших и грязных чанов толпилось не меньше десятка человек, среди которых Зоя Иннокентьевна увидела уже знакомого ей водителя грузовичка и его сопровождающего. Компания была пестрая и довольно странная — несколько парней в черных футболках и черных джинсах; мужчина среднего роста с седыми висками, в белоснежной рубашке с короткими рукавами; грязные, небритые, оборванные существа, похожие на бродяг, которых сейчас много слоняется по вокзалу и городским базарам.
Тяжелый водочный дух, смешанный с запахом нечистых тел и еще какой-то едкой вонью, выедал глаза.
— Товарищи! — обратилась Зоя Иннокентьевна к пестрой компании. — Мне нужен Эдуард Андреевич.
От неожиданности и несколько нелепого в этой обстановке слова «товарищи» в комнате наступила мертвая тишина. Было слышно даже, как, дымясь, булькает в чане вонючее варево. Но и это булькающее, будто испугавшись сильного, поставленного десятилетиями классной и внеклассной работы голоса, вдруг затихло.
— А ну давай отсюда! — раздался за спиной Зои Иннокентьевны грозный голос верзилы, открывавшего дверь. Он, кажется, осознал, что допустил явную промашку, и теперь этим грозным окриком старался реабилитироваться перед дружками. — А ну давай отсюда! — повторил он. Похоже, его словарный запас не был слишком перенасыщен. Верзила попытался грубо схватить ее за плечи, чтобы вытолкать вон.
— Подожди, Сеня, — остановил его мужчина в белой рубашке.
— Вы Эдуард Андреевич? — безошибочно угадала Зоя Иннокентьевна.
— Допустим…
— Ваша фамилия Фогель? — уточнила Зоя Иннокентьевна.
— Допустим…
— А что тут допускать? Я узнала вас!
— Мы знакомы?
— Познакомимся! — строго заверила Зоя Иннокентьевна и добавила, уже не так воинственно: — Нам нужно поговорить. Только, прошу, давайте выйдем отсюда на свежий воздух, здесь невыносимая вонь…
— Кому что нравится! — возле чана раздался смех. — Кому вонь, а кому божественный аромат.
Сеня еще некоторое время настороженно наблюдал за Зоей Иннокентьевной, но Фогель был спокоен, и он тоже успокоился, отошел в сторону, присел на нары.
Фогель пропустил Зою Иннокентьевну вперед и вышел вслед за ней на крыльцо.
— Слушаю, — сказал он, с видимым удовольствием вдыхая свежий воздух.
— Я тетя Игоря…
— Какого Игоря?
— Белобородова.
— Кто это?
— Вы хотйте сказать, что незнакомы с ним?
— Но это действительно так, — удивленно произнес Фогель. — Во всяком случае, человека с такой фамилией не припоминаю.