Козырная карта Апокалипсиса

Смирнова Ирина

— Она была… обычной. Не плохой и не хорошей.

— Во-о-от, ящерица. Ты начинаешь проникаться! Но при этом она же была белой… снежной.

— Ты хочешь сказать, что…

— Я хочу сказать, что и на солнце есть пятна, — фыркнул Ним. — Для ангелов с демонами вы лишь шашки. И каждый из них легко пожертвует десятком, а то и сотней, чтобы продвинуть парочку в дамки. При этом по их системе ценностей ничего плохого они не совершат. Как и ты, прихлопывая комара или муху. Но тут есть очень хитрый момент, желтоклювик. Не знаю, как в твоем, а в нашем мире демоны ближе к народу, потому что папаша-создатель скинул их с небес на землю, причем с такой силой, что они ушли

вглубь. В подземелье. И оттуда пытаются вырваться, всеми правдами и неправдами. А для этого им надо крутиться, как павлин перед самкой, чтобы она видела только его хвост и не разглядела его куриную задницу. И у них это уже в привычку вошло — прятать жопу за веером перьев. А ангелы порхают в облаках и им сверху плевать на жалких людишек. Они даже не будут стараться сделать вид, что вы для них имеете какое-то значение, и от вас надо что-то скрывать или прикрывать. Они себя просто ведут так, как считают нужным. Но они ошибаются на ваш счет, ящерица. Вы — не просто шашки. Вы не комары и не мухи. Вы — осы. И можете, умирая, укусить очень больно. Демоны это прекрасно понимают, поэтому вам они ближе, и вам с ними проще. Только помни про задницу и хвост! — выдав такую длинную умную речь, Ним притянул меня к себе посильнее и поцеловал в макушку. — А еще эти пернатые экстремисты совершенно не хотят принимать в расчет меня. Это просто оскорбление моего драконьего достоинства!

Пока Ним философствовал, ректор пригласил на вершину холма девушек-природниц и Тима. А еще группу магов природы, образовавших второй круг, за стеной. Адам под руку довел до холма Агату и передал ее, почти буквально, с рук на руки Роджеру. После чего все присутствующие, ну и мы с Нимом за компанию, опустились на левое колено, приложили правую руку к сердцу и склонили головы. Как я понимаю, это было такое массовое выказывание благодарности за спасение.

— Улет! А мне такого спектакля после возвращения из леса не показывали, — немного обиженно пробухтел Ниммей. — Но за то, что они меня сегодня спасли, я переживу этот позор.

Вновь загремели барабаны, извещая, что время, отведенное на прощание и благодарности, закончилось, и пора Академии возвращаться к привычной жизни. К нам подошли друзья Роберто, подведя едва подающую признаки жизни Агату. Адам тут же перехватил ее, обнял и кивнул в сторону ворот:

— Мы к целителям заглянем. Будет лучше, если она сегодня поспит в лазарете, а не с остальными девушками.

Роджер, проводив парочку взглядом, задумчиво выдал:

— Пацаны, может… под опеку ее… формально, конечно? Ей взаперти сложно будет.

Я инстинктивно поежилась, представив нашу Агату в «женском отряде».

— Не, ее тогда уж к Адваре лучше, — предложил подошедший Тимошка. — Она ведь тоже маг природы.

— А может, лучше подождать, пока она придет в себя немного, и спросить? — высказалась я.

Парни посмотрели на меня задумчиво, переглянулись…

— Пусть Адам решает, его невеста теперь, — подвел итог Фонзи. — Если что, так мы завсегда и под опеку формально, и все такое…

— За «все такое» я тебе голову отвинчу, — неожиданно сквозь зубы процедил Чезанно.

— Да я ж не то имел в виду, — принялся оправдываться Фонзи. — Говорю ж, формально… А бабу твою я по незнанию взял, который раз повторяю. Знал бы, что твоя — другую бы выбрал.

Чезанно лишь отвернулся и уставился в сторону моря. Только кадык двигался вверх-вниз, выдавая напряжение. Спустя полминуты парень успокоился, выдохнул и махнул рукой:

— Да, инферно с ней. Не хватало еще из-за гулящей бабы с друзьями разругаться. Ты прав, пусть Адам решает, его невеста.

Последнее

слово Чезанно произнес с таким лицом, словно выругался. А я в очередной раз поймала себя на полном отсутствии женской солидарности. Почему-то вспомнилось, как ради спасения «гулящей бабы» кто-то был готов в огонь кинуться. Нет, Ниммей не совсем прав, конечно, если именно ангелы придумывают эти предсказания. Потому что в них присутствует тонкое знание людской психологии и манипулирование нашими эмоциями и чувствами.

— Мы в столовую. Вы с нами? — Роджер вопросительно уставился на меня, Тимку и Нима.

— Пожрать надо, — выдал Тимоха.

Ним, дернув уголками губ, согласно кивнул:

— Я бы тоже стресс заел. А то со вчерашнего вечера голодный.

Объяснять, что мне кусок в глотку не полезет, я не рискнула. Лучше посижу со всеми, Фредо еще поддержу — ему это не помешает. Остальных парней тоже не совсем отпустило, просто у мужчин организм устроен как-то странно. Душевные переживания никак не влияют на процесс пищеварения. Сложно сказать, что у нас сейчас было — ранний ужин или поздний обед. Но желающих заесть стресс в столовой хватало. Пока парни ушли удлинять очередь на раздачу, я практически прилегла на выбранной нами скамейке, чтобы было ясно — здесь уже занято.

— Ты не хочешь мне ничего сказать, Рин? — Фредо уселся рядом, серьезный и грустный.

— Я… — Нет, так дела не делаются! Надо закрыть глаза и честно ответить. Честно и прямо! — Я выбрал Нима, Фред. И… Я бы очень хотел, чтобы мы остались друзьями, но я пойму, если ты…

— Что ж, я рад, что ты сам предложил дружбу, Рин, — сердце привычно застучало в груди, как будто сейчас выпрыгнет и упадет прямо моему некроманту в руки. — И наши тренировки я бы продолжил, если ты не возражаешь, — меня хватило лишь на то, чтобы молча согласно покивать.

Тут Фредо нагнулся, наклонился и жарко выдохнул мне в ухо:

— Я умею ждать, Ри-и-ин.

И тут на меня накатил приступ честности. Болезненный, удушливый, настойчивый, прямо до трясучки. Я схватила Фредо за руку, протащила его, несколько удивленного, мимо всей очереди на раздачу, на ходу крикнув Ниму и Тимке, что скоро вернусь… Вытащила во двор, огляделась, убедилась, что вокруг никого нет… Но, на всякий случай, потребовала:

— Сделай так, чтобы нас никто не слышал. Ты же можешь?

— Могу, — несколько растерянно проговорил Фредо и вывел в воздухе руну.

— Я девушка.

Словно под воду нырнула, с высоты метров в десять, а то и в двадцать. Нет, с самолета вниз… И такое чувство, что парашют не раскрывается, потому что Фрдо стоит и молчит. Просто молчит и смотрит на меня. А мне все больнее и больнее. Вот просто до судорог в животе… Черт, это не моя боль! Его! И что мне теперь делать? Я даже прикоснуться к нему боюсь, пока он хоть что-то не скажет. Хоть слово.

— Ясно. Спасибо, что сказали, лэра.

И все. Все… Все! Вот она — боль. Я по-прежнему ее чувствую. Вот он — Фредо. Только руку протяни. Но при этом странное чувство, что я уже подлетаю к земле, а парашют так и не раскрылся.

— Да. Я долго боялась, зная твое отношение к женщинам. Но обманывать тебя дальше было бы не честно. Прости, что не сказала раньше. Я не была уверена, что могу тебе доверять.

Фредо молча нарисовал в воздухе руну. Посмотрел на меня как-то очень странно — задумчиво-пустым взглядом. И пошел прочь… от меня. Я сглотнула огромный душащий комок в горле. Еще один. Еще…Фредо, развернувшись, вновь подошел ко мне. Я по-прежнему чувствовала его боль, как свою. Интересно, он чувствует, как мне сейчас плохо?!