Козырной стрелок
Шрифт:
Почему они расследуют бытовуху, а он — похождения кровавого маньяка, который ломает позвоночники и переносицы, спиливает напильником зубы, стреляет с двух рук одновременно и попадает в головы? Который убивает людей пачками, как курей на птицефабрике. И ничего при этом не боится. И даже не «ложится на дно», как это делают добропорядочные убийцы, а продолжает множить трупы!
Да что же он за монстр такой?!
Нет, не может быть! Не может, чтобы один человек, пусть даже супермен, даже монстр, положил четырнадцать человек. Это же целое воинское
Не может быть!
Следователь Старков стал быстро и методично перерывать протоколы, фотографии, акты экспертиз. Он искал зацепку, которая позволила бы ему разметать построенную не без его помощи пирамиду кошмара. Дала возможность разрушить образ неуловимого убийцы-маньяка, огневой мощью превосходящего средний танк.
Ну не может один человек...
Должен быть еще какой-то дополнительный, который он раньше не заметил, факт. Должен быть...
Он нашел, что искал. Но нашел совершенно не то, что искал.
«...Прочесывание прилегающей к месту преступления местности, проведенное силами...»
Это не важно. Это можно пропустить.
«...был обнаружен пистолет марки „ТТ“, заводской номер 246589, с одним патроном в обойме. Пистолет передан в криминалистическую лабораторию для исследования...»
Дальше, дальше.
«...Сопоставление пуль, извлеченных из тел потерпевших и канала ствола пистолета „ТТ“ номер 246589, позволяют сделать вывод, что пистолет „ТТ“ номер 246589 являлся орудием убийства вышеперечисленных потерпевших...»
Значит, пистолет все-таки нашли. Теперь осталось выяснить, кто из него стрелял.
«...отпечатки пальцев, снятые с накладок рукояти и заборной части пистолета „ТТ“ номер 246589, совпадают с отпечатками пальцев гражданина Иванова Ивана Ивановича проходящего по делу...»
Капкан захлопнулся.
На пистолете, пули которого сидели в головах потерпевших, были отпечатки пальцев гражданина Иванова.
Итого, если подводить общий итог, получается пять трупов на улице Агрономической, один с перерезанным горлом на улице Северная — по первому эпизоду, плюс четверо с огнестрельными на той же улице Северной — по второму эпизоду, плюс, вполне возможно, еще трое, застреленных несколько лет назад из «стечкина», использованного с теми же целями и тем же результатом Ивановым на Северной. И теперь вот еще... четырнадцать трупов!
То есть всего...
Да что же это такое делается?!
Глава 9
— Так винтовку не держат, — сказал инструктор по стрелковому вооружению. — Сколько раз вам можно говорить?
— А как держат?
— Уверенно. Оружие — это не палка, которая стреляет. Как думают многие. Оружие — это продолжение человека. Это часть человека. Которую нужно чувствовать как руку, ногу или любой другой орган. Только тогда оружие становится оружием, а не палкой. Поднимите руку.
Иван Иванович поднял руку.
— Попытайтесь направить указательный палец, ну, хотя бы на ту вон розетку. Только вначале
Иван Иванович закрыл глаза, поднял руку и упер палец в место, где предположительно должна была находиться розетка.
— Почти точно, — оценил его действия инструктор. — А теперь то же самое попробуйте сделать с этим вот карабином. — Инструктор передал в руки Иванова карабин. Тяжелый карабин. — Закрывайте глаза и...
Карабином попасть в розетку было сложнее. Карабин оттягивал руки вниз. Иван Иванович попытался остановить сползание дула к полу, слегка задрав его вверх, и тут же опустил, чтобы компенсировать чрезмерный подъем.
Где теперь находится розетка, он представлял очень смутно. Все его внимание ушло на борьбу с карабином.
— Ну все? — поторопил его инструктор.
— Сейчас, сейчас.
В розетку Иван Иванович не попал. Правда, в стену, где она располагалась, не промахнулся.
— Мне очень жаль. Но вас снова убили, — подвел итог тренировки инструктор.
— Почему убили?!
— Потому что не убили вы! Тот, кто не убивает, тот умирает! Видите мишень?
— Вижу.
— Это ваш враг. Который через мгновенье выстрелит. В вас. Убейте его!
— Как?
— Просто! Совместите мушку с прорезью прицела и с его головой и нажмите спусковой крючок. Иван Иванович вскинул карабин.
— Снимите карабин с предохранителя!
— Что? Ах, да...
— Стреляйте, наконец! Иван Иванович выстрелил.
— Еще! — сказал инструктор. Еще. Еще...
Иван Иванович отстрелял всю обойму. Инструктор наклонился и взглянул в объектив подзорной трубы. Мишень не имела ни одной дырки.
— Ну что? Попал?
— В белый свет как в копеечку. Впрочем, нет. Один раз все-таки попал. В соседнюю мишень. Все. Перерыв двадцать минут.
Инструктор подхватил карабин и винтовку с оптическим прицелом и вышел из тира.
— Я не могу с ним работать, — доложил он по телефону майору Проскурину.
— Почему?
— Он не обучаем. — Совсем?
— Совсем. То есть из дробовиков он стрелять, конечно, может и, наверное, даже попадать. Из боевого оружия — нет.
— Может, попробовать еще?
— Попробовать можно. Обучить нельзя. Он боится оружия.
— В каком смысле?
— В прямом. Он боится, что оно может выстрелить. И поэтому зажмуривается, когда нажимает на курок.
— Ну хорошо, общие вопросы вы проработать успели?
— Общие — да. Танковый пулемет от охотничьего ружья он отличит. Зарядить винтовку сумеет. На предохранитель поставит. Если не забудет. А дальше... Дальше сомневаюсь.
— Ладно. Через полчаса буду в тире. Расскажешь подробнее, что там у вас за проблемы.
Через полчаса майор Проскурин наблюдал за обучением новоиспеченного курсанта.
— Оружие к бою! — скомандовал инструктор и нажал на кнопку секундомера.
Гражданин Иванов сунул правую руку за борт пиджака, нащупал, ухватил рукоять пистолета, выдернул его из подмышечной кобуры и уставил в инструктора.