Краб. Начало
Шрифт:
– Слушай, а на Землю вернуться можно? – полюбопытствовал я, хлюпая принесенной пауком бурдой – гадость безвкусная, но жрать охота было сильно.
– Теоретически, сэр, сможем. Только где она? – был мне ответ.
– Так, погоди. Ты точно говорил, сколько земных лет в этом вашем “галактическом году”, – напомнил умный я.
– Безусловно, сэр, – кивнул Сорок Второй. – Изучая языковой пакет, я изучил и ряд смежной, необходимой информации.
– Ну и вычислить, где она, это же ерунда, – припомнил я некогда читанный роман.
А вот тут сорок второй меня обломал. Он даже
Вот только было две проблемы: первая, я нахрен разломал центральный компьютер корабля. На удивление – не вообще. Но данных в нём, кроме “заводских настроек”, не осталось. А заводские настройки карты галактики выдавали древность, двухсотмиллионолетней выдержки.
Далее, теоретически, вычислить “примерно” где Земля, точнее Солнце можно. Около всёго-то двухсот тысяч звёзд, из полутриллиона.
Но, даже на то, чтобы узнать есть ли у этих звёзд планеты, нужно несколько дней на каждую… В общем, позагибал я пальцы, да и махнул рукой. Жалко, конечно, но могу и за всю жизнь не успеть найти. Да и жалко если подумать, только отца разве что. Но ему и жить осталось-то недолго, будем честны. Да и моя моя пропажа это “осталось” явно сократит… Вздохнул я, махнул рукой вторично – ни черта я не сделаю.
А, по итогам, выходило, что надо мне интегрироваться в социум “галактического человечества”. Правда, по данным Сорок Второго, выходил он каким-то дурацким: объединения по несколько планет, максимум нескольких десятков. Причём, вроде и государства, а на деле – то ли корпорации, то ли вообще владения феодалов-аристократов. Торгуют друг с другом, воюют и так по всей галактике. И никаких “центральных правительств”, советов ООН и прочего.
– А вам, сэр, разумнее всего стать наёмником, учитывая вашу потрясающую агрессивность и продемонстрированные поразительные знания и сообразительность, – выдал Сорок Второй.
– Сам дурак, – веско отпарировал я. – А наемником, наверно есть смысл быть. Автосервисов, чтоб его начальником стать, в округе не наблюдается, – резонно заключил я. – Ладно, давай колдунствовать, что ли. И интересно как это, да и торчать тут лишнее время неохота.
Вообще, конечно, были у меня сомнения в моей магичности, но как выяснилось – беспочвенные. Правда, метать огнешары, херачить молниями и вымораживать всё я ни хрена не мог. Всё дело в том, что колдунство было завязано на совершенно дикие по сложности схемы. Которые сорок второй даже объяснял, но я ни черта не понимал, а запомнить это… ну реально невозможно.
– Прискорбно, сэ-э-э-эр, – глумливо протянула железяка. – Ваш девственный мозг не в состоянии справится с работой с информацией…
– Ни хера он не девственный! – возмутился я. – Ты уже почти сутки туда меня трахаешь! И вообще, это же нереально запомнить, никак!
– Ребёнок Автократии Тригин оперировал не менее чем пятьюдесятью блок-схем…
– С чем его и поздравляю… Ой, прости, его нет в округе! – задето огрызнулся я. – Я не могу запомнить, мать его, пять тысяч символов и их взаиморасположение! Никак, считай что тупой. И что делать?
– Как скажите сэ-э-эр, теперь буду считать вас таковым уже с
– В смысле, со мной? – с резонным опасением полюбопытствовал я.
На что Сорок Второй просветил, что колдунские схемы “в воображении” это идеал и “все так делают”. Но есть вариант начертания этих гребучих колдунских закорючек, когда “при отсутствии воображения и ограничениях мозга, либо для младенцев, только начавших его осваивать, сэр” колдун рисует, смотрит на нарисованное, ну и, напрягая магическую мышцу, творит нарисованное колдунство.
А под “делать со мной” Сорок Второй имел в виду “улучшение мозга”. Типа, у меня всё есть, но я им “не пользовался” врала железяка. Ребёнком с возможностью развития не являюсь, соответственно, есть какие-то “медицинские реабилитационные схемы, сэр”. Которые, если применить их ко мне, со временем, “раскочегарят” мою думалку до каких-то невообразимых мощностей. Которые Сорок Второй называл “нормой”, ну и с которыми я эти лютые схемы смогу запоминать и колдунствовать “правильно”.
– А это не опасно? Не свихнусь? – полюбопытствовал я.
– Не опасно, сэ-э-эр. Вы вполне биологически соответствуете подданному автократии, с допустимыми и укладывающимися в допуск отклонениями. Насчёт же “свихнусь” – не беспокойтесь. В вашем положении любые изменения пойдут на благо, сэ-э-э-э-эр, – уж совсем отвратно протянула эта скатина. – Не беспокойтесь, личность и память реабилитационный круг не затрагивает, лишь развивает и задействует атрофированные от бездействия области мозга.
Ну вообще, конечно, чрезмерно доверять железяке страшновато. Но и вариантов толковых нет. А раскочегарить мозги, в принципе, интересно и не помешает. Да и достало меня уже всё, так что, после сна в притащенном пауками спальнике, приступил я к первому своему колдунству.
Которое началось с того, что меня обрили налысо! Сволочи такие, злобствовал я, приняв, тем не менее, объяснения Сорок Второго, что для начертания и воздействия надо видеть место, где чертаешь и воздействуешь.
После чего, присел я за сотворённое пауками кресло, взял стило, и, пырясь в монитор с крупным планом моего бритого затылка, начал перерисовывать колдунские закорючки.
И, в подтверждение моих мудрых мыслей, чтоб работало, надо было чтоб чертил я сам, из собственных рук. То есть магия, а что Сорок Второй врёт “технология” – так это врёт, однозначно.
Убив несколько часов на вычерчивание, к счастью, с возможностью “стирания” помарок, я всё же изобразил необходимую колдунскую схему. И Сорок Второй одобрил, после чего я полчаса, согласно его указаниям, пыжился, пытаясь напрячь колдунскую мышцу.
Получилось, хотя сначала я, очевидно, напрягал не те мышцы и чуть не обгадился от натуги. Но, через полчаса, с затылка моего в зрении глазами полыхнуло голубым светом, а монитор как изображал чёрные закорючки на затылке, так и изображал.
– Поздравляю, сэр. Лет через десять вас, возможно, можно будет назвать “разумным”, – выдал "помощничающий" гад.