Краб. Начало
Шрифт:
Пол сучьих года ей хватило, на то, чтобы даже перестать проверять письма от меня на электронке! Я, чтоб её, ПИСАЛ о времени своего прилёта…
– Значит суд. И выметайся, Светик. А то… ты меня знаешь, – широко улыбнулся я.
Стерва меня знала, сжалась и через пару часов вымелась из квартиры. Потом суд, к счастью – квартира была “на мне”. А от бизнеса ей досталась не половина – помогли показания сотрудников и документы. Да и судья оказалась на удивление понимающей бабой, так что пятая часть “оценочной стоимости” уже весьма солидного автосервиса
И сейчас я, припадая на трость, прогуливаюсь по лесопарку. Доктор Курт, поставивший меня на ноги, рекомендовал прогулки “на природе”, да и самому было приятно.
Но… несколько дурацкое “стеснение” трости и собственной “ущербности”…
Умом-то я понимал, что глупо. Но вот ощущение себя, передвигающегося на “трёх ногах” в толпе – было чертовски некомфортным.
Естественно, если было “нужно”, то я с собой справлялся. Но вот “утренние прогулки” предпочитал проводить как можно раньше, на рассвете, в пустом парке.
И думал я, как ни удивительно, о бабах. О Светке, которой я верил больше, чем себе (у самого-то мысли, пусть и не воплощенные, появлялись). О том, сколь развесисты и раскидисты мои “рога” – ряд брошенных “в сердцах” фраз бывшей жёнушки указывал на усердное их окучивание ещё до аварии.
И о том, что ей не хватало, а главное – где я-то ошибся?
И ни черта у меня не выходило. Кроме одного – влюбляться в баб нельзя. Как говорил кто-то из великих, “чем меньше женщину мы любим, тем больше нравимся мы ей”, именно так.
Держал бы в ежовых рукавицах, проверял – либо пикнуть бы боялась и на сторону взглянуть. Либо давно бы разбежались, без этого… чтоб его! А я о детях думал, дурак.
Впрочем, хватит о бабстве, встряхнулся я, несколько ускорив прогулочный шаг. У меня дело, им надо заниматься, возмещать нанесённые стервой потери. И Лидка, секретарша, девчонка вполне аппетитная, начала кидать на меня весьма “однозначные” взгляды, при “разделе” дела. “Что” она хочет – я понимаю, но хер получит. А вот именно хер – может и получить, ухмыльнулся я каламбуру. А почему бы и нет?
Впрочем, опять не туда ушли мысли…
На этом месте, мысли “ушедшие не туда” прервала ослепительная вспышка, сменившись темнотой уходящего сознания.
“Янки, пидарасы такие? Или дед развоевался?” только и успела мелькнуть заполошно мысль, прежде чем всё заполнила темнота.
В себя я пришёл от прохлады и ощущения себя голым. Первая мысль была неприятной, о госпитале. Но тут же пропала – меня довольно болезненно удерживало, очевидно на весу, за плечи и бёдра. Да ещё вниз рожей! Да что за херня-то, возмутился я, продирая глаза.
И… блядь, слов, кроме матерных, нет, чтобы описать мной увиденное! Я, голый, зафиксированный какими-то металлическими держателями висел в полутора метрах над полом.
Сам пол, да и комната, метров тридцати площадью, была из матово-серого металла, тогда как потолок светился
Справа на стене находился какой-то здоровый монитор, на котором в синих тонах отображался человеческий скелет, раскоряченный как и я. Видимо, мной и бывший.
А вокруг сновала троица паукообразных… роботов? Ну реально, какие-то металлические насекомые, метрового роста.
Так, я либо сошёл с ума, чего, надеюсь, нет, либо меня, как в дурацком кино, “похитили инопланетяне”. Блин, а нахера я им нужен-то? И чтоб его, как-то моя поза мне не внушает радости, невесело отметил я, попробовав пошевелиться.
Безуспешно, что было ожидаемо, но не радостно. Ну и стал я вращать башкой, пытаясь понять, что происходит, и тут…
Какое-то механическое щупальце вылезло из-за спины и согнулось, явно примериваясь! В башке суматошно заметались картины дурацкого мультика о “анальных зондах”. И это охренительно смешно, когда НЕ С ТОБОЙ!
– Слышьте, пидарасы металлические! – подал голос я. – Если вы, блять, к жопе моей хоть прикоснетесь – вам пиздец! И я не шучу! – попробовал я наладить “диалог цивилизаций”.
Диалог ни хера не налаживался – металлические жуки вообще на меня не отреагировали, ездя и занимаясь какой-то инопланетной хернёй. А щупальце за спиной откинулось, явно примеряясь!
– Вам реально пиздец!!! – проревел я, но тут моё тело пронзила боль в знакомом месте, в позвоночнике, столь сильная, что я опять начал терять сознание.
Ну, хоть не в жопу, промелькнула на прощание мысль, перед тем как всё опять залила темнота.
В себя я пришёл от слегка затёкшего тела, рывком вздёрнулся и проверил себя – голый, но задница моя вроде целая. И… не болит спина? То есть, эти пидарасы железные меня лечили? А нахера так больно? И нахера вообще лечили? Ни черта не понимаю, констатировал я, начиная оглядываться.
Радость от “исцеления”, конечно, была, но как голый вид, так и окружение её быстро притушило:
Итак, я был в натуральной камере, три на два метра. Пол и три стены – всё тот же, что и в “операционной”, серый металл. А вот четвёртая стена была практически абсолютно прозрачной. Приблизив к ней руку, я убедился в наличие какого-то бредового поля – рука “соскальзывала” с воздуха, не имея возможность преодолеть преграду.
А главное, сквозь неё я увидел три такие же, как у меня камеры, отделённые от меня широким коридором. И находились там… какие-то невообразимые твари.
Горбатая свинья, судя по пяточку, метров полтора в горбе, с какими-то то ли шипами, то ли перьями, метровой длины, покрывающими спину тварюшки. Причём, если сама свинья была розовая, то перья или шипы имели “леопардовую” расцветку, жёлтые в мелких пятнах.
В следующей камере пребывал какой-то то ли йети, то ли горилла… чертовщина какая-то, сидящая скрестив ноги и мерно покачиваясь. Сидя обезьяна имела рост не менее полутора метров, а шерсть на ней была нежно-салатового цвета.