Краденое счастье
Шрифт:
Впрочем, Виталия Андреевича куда больше задевало нежелание единственного сына продолжать семейное дело, чем отношения с никудышным в плане внуков бетой. Прения по этому вопросу занимали почти всё время их общения – и тут Вадим тоже упрямо стоял на своём и отказываться от набирающей обороты карьеры в фармацевтике не собирался.
Как-то в момент откровений он признался Мише, что не хочет быть для всех просто «сыном Бородина», сам способен на многое – и успешно это доказывал, за семь лет превратившись из рядового продажника в заместителя управляющего региональным представительством.
Миша такими карьерными успехами похвастаться не мог, хотя
Оба оказались трудоголиками и карьеристами, часто задерживались на работе, чтобы минимум дважды в неделю вечером встретиться в тренажёрном зале. Конечно, форма Вадима для любого беты была недостижима, но у Миши за годы тренировок образовался приятный рельеф, делавший его довольно высокую фигуру спортивной.
Отдыхать при этом не забывали – при планировании бюджета всегда выделяли средства на отпуск. Неизменно совместный и очень насыщенный. В оставшееся время тоже, конечно, расслаблялись, чередуя активный отдых, граничащий с экстримом, с ленным просмотром фильмов под бутылочку пива и встречами с друзьями. И все варианты были для них одинаково комфортны. Глупо отрицать – у Миши с Вадимом нашлось слишком много точек пересечения, чтобы их отношения оказались чистой случайностью. Значит, они действительно подходят друг другу?
Сев за руль, Миша небрежно бросил подарок на переднее сиденье – знал, что Вадим не оценит, зато Виталию Андреевичу подобные вещи казались стоящими. На это и был расчёт – не возникнет лишнего повода обсуждать Мишу в негативном ключе. Вадим к этой нехитрой уловке отнёсся, как и всегда, скептически скривив губы, но тоже решил соблюсти пиетет – в закрытый коттеджный посёлок они собирались поехать не на Мишином седане гольф-класса, а на кроссовере Вадима. Как и полагается альфе.
Из-за этого Мише пришлось потратить ещё полчаса в пробке – сначала доехать до паркинга рядом с домом, пересесть на машину Вадима и только потом забрать его из офиса, где юбиляр позволил себе немного выпить с коллегами.
– Привет. – Вадим открыл дверцу и, опустившись на сиденье, тут же мазнул Мишу прохладным носом по щеке.
От него пахло дорогим алкоголем и любимым Мишиным парфюмом – увы, редкие беты могли улавливать феромоны альф. Миша не чувствовал природного запаха Вадима, зато мог различать ароматы омег, хотя далеко не все казались приятными. Никакого действия на его психику и физику они не оказывали – во время Сениной течки в воздухе квартиры стояло ванильное марево, но это не побуждало к каким-либо действиям.
– Как отметили? – спросил Миша, повернувшись к Вадиму и коснувшись его губ своими в невинном и в то же время интимном поцелуе.
– Пойдёт, – повёл плечом Вадим и пристегнулся. – Премию дали, как в том году. Ещё пара часов мучений, и можно выдохнуть.
– Вадь, это же твои родители, – примиряющим тоном сказал Миша, сосредоточенно глядя в зеркало заднего вида, чтобы выехать из парковочного кармана.
– Тебе же больше всех и достанется. – Рука Вадима легла ему на бедро, ободряюще погладила и исчезла, чтобы не мешать водительским манипуляциям.
– Я уже привык, – Миша наконец вырулил и, включив поворотник, тронулся с места.
– К этому нельзя привыкнуть, – с тяжёлым
– Звучит заманчиво, – хмыкнул Миша и направил машину по заданному навигатором маршруту.
Смеркалось, но в городе с темнотой справлялись хаотично разбросанные фонарные столбы и окна многочисленных домов, а вот за его пределами фары встречных машин являлись единственными источниками света – и глаза отчаянно пытались перестроиться с беспросветной мглы на слепящие круги и обратно, чтобы не упустить деталей проносящегося перед капотом серого полотна дороги.
Вадим рассказал последние вести с полей, то есть с работы, одобрил приобретённую ручку, посетовав всё же на то, что за такую цену Мише можно было прыгнуть с парашютом вместе с ним, а потом просто включил полюбившуюся им в последнее время музыку и замолк, чтобы не отвлекать разговорами от дороги. Мишу никогда не напрягало молчание в его обществе – иногда оно было куда уместнее слов.
У шлагбаума пришлось затормозить – Вадим набрал номер папы, чтобы тот открыл, только после этого машина двинулась по мощёным улицам с высокими кирпично-каменными заборами. Все жители элитного посёлка ценили личную жизнь и иллюзию уединения – имели право за честно (не всегда) заработанные немалые деньги.
Наконец Миша свернул в нужный переулок и остановился в ожидании, когда створка сдвинется в сторону, запустив их во двор перед трёхэтажным особняком.
– С днём рождения, сынок. – Антон Петрович вышел на улицу, накинув на плечи лёгкую куртку, и обнял Вадима, подтянувшись на носочках. – Здравствуй, Миша.
– Здравствуйте, – не менее официально ответил на сухое приветствие тот.
– Пойдёмте в дом, Влад с Сёмой уже приехали.
Влад – очень дальний родственник Виталия Андреевича и частый гость в доме четы Бородиных – тоже пытался вставить свои пять копеек о том, как надо жить, и этим несказанно раздражал Вадима: прислушиваться к омеге, который жил за счёт его отца и потерпел фиаско в семейной жизни, считал неприемлемым. Его сын Сёма, тоже омега, ещё учился в университете и был наделён всеми признаками золотой молодёжи – это коробило уже Мишу, который, как ни пытался отрицать это даже перед самим собой, отчаянно ревновал к хрупкому юному созданию, одаряющему беззаботной улыбкой Вадима и вешающемуся ему на шею при каждой встрече.
Вадим это видел и по-доброму подтрунивал над Мишей, поскольку лобызаться с Сёмой у него никакого желания не было, про что-то более серьёзное речи вообще не шло. Повторял не раз, что омеги его не интересуют – как, собственно, беты и даже альфы, но Миша никогда до конца ему не верил.
Бета не только не мог подарить альфе детей, но и не был способен полностью удовлетворить в сексе – как ни крути, отличная от омежьей физиология не предусматривала сцепку. Впрочем, периодически они всё равно её практиковали – Вадим предварительно растягивал Мишин анус, чтобы потом протолкнуть в него набухший узел. Эластичностью ткани не отличались, и удовольствия Миша не получал, но всегда охотно соглашался: это потребность, цена за отношения с альфой. Куда болезненнее сказывалось инстинктивное желание Вадима в моменты страсти пометить Мишу – шрамы от укусов сходили быстро, оставляя лишь белёсые росчерки на его смугловатой коже. Обидно не было, но Миша понимал, что всё это происходит до поры до времени. Всё, что у них есть, лишь суррогат семейной жизни – и представлялось ему, что Вадим думает так же.