Краденое счастье
Шрифт:
– Сам ее шлепнул…
– …чтоб пенсию не платить!
– Как из «калашникова» очередью – р-раз! На площадь с воплями въехали машины с людьми в камуфляже.
Невесть откуда взявшиеся телевизионные мини-вэны развернули спутниковые антенны.
Журналисты поправили волосы, телефоны в ушах и микрофоны на воротниках.
Операторы взвалили на плечи и установили на штативы камеры, завернутые в целлофан.
Из бронированного джипа выскочили двое мужчин с автоматами и бывший секретарь
Цепь крепких ребят принялась непреклонно выжимать зевак с площади, загоняя их в огороженный лентой круг.
Вася взахлеб плакал и с набега пытался прорвать живое ограждение.
– Уходи, мальчик, – сквозь зубы отвечали ему коротко стриженные сотрудники спецслужб в темных очках. – Иди до мамки.
Сверху закружил вертолет.
– У-би-ли! – понеслось над Красной площадью. – Всех поубивали! Все правительство!
– А Думу? Думу?!
– А этим ничего не сделалось. Отсиделись!
– Эх!
– Веня, снимай все на камеру, американцам за валюту продадим!
– Американцы! Террористы!
– Спасайтесь, люди!
Завывая, въехали машины скорой.
В небе барражировали уже с десяток черных вертолетов.
– Люди, все в укрытие, сейчас будет новая атака!
– Экстренный выпуск, – деловито произнесли журналисты в камеры.
– Россияне, коммунисты переворот сделали! Уже в Мавзолее заседают.
– Ой, что будет?
– Колбаса по талонам, вот что!
– Я все видела, все! Этот, с сумкой холщовой, как закричит: за царя-батюшку! А глаза так и бегают…
– За какого царя?
– За Ельцина, за кого ж еще?
– Его тоже убили?!
– В том году еще, наповал! Успел только крикнуть: простите, дорогие россияне, за чубайсовскую приватизацию, за гайдаровские реформы! И повалился! Потом по телевизору соврали, мол, от сердца умер.
– Да приватизация при Горбачеве была.
– И этот повалился! Рядышком! Говорят, только Починок в живых и остался!
– Этот от любой пули увернется! Откуда хошь сухим выйдет!
– Березовский покушение устроил.
– Коммуняки!
– А я говорю – Березовский!
…Вася бежал не разбирая дороги и размазывал слезы по чумазому лицу. Время от времени он останавливался перевести дух, но тут же перед глазами вставала картина: Люба лежит на брусчатке в луже крови, коляска валяется в стороне, а с небес, из облаков кто-то кричит ему: Вася, беги! И он вновь бежал, расталкивая прохожих.
– Ребяты-ы! – завыл Вася, влетев в кухню. – Чавелы-ы! Ромалы-ы!
Инвалиды уставились на него.
Вася повалился на пол:
– Любку убили!
Паша прекратил плясать
– Кто убил? Где?
– В Кремле! – выдохнул Вася и зарыдал, колотя двупалыми руками по полу.
Глава 10
РАЗЫСКИВАЕТСЯ ОПАСНАЯ ПРЕСТУПНИЦА
Для чего нужна жизнь, в которой ни к чему плясать вприсядку?!
Не нужна больше жизнь безрукому Паше!
И поэтому сейчас он, безрукий Паша, пойдет туда, где убили Любовь и их мечту, и разорвет убийцу зубами на части! И после этого уйдет из жизни сам! Вприсядку!
И глухонемая Анжела тоже пойдет. И скажет убийце все, что о нем думает!
И Кристина-даун пойдет. И потребует вернуть ей ее платье и туфли на высоком каблуке.
И двупалый Вася пойдет. За компанию.
И компания решительно вышла из дома.
– Наших убивают, – мрачно бросил Паша сидевшему у магазина парню с завернутой за пояс пустой штаниной камуфляжной расцветки.
Парень зло сплюнул и решительно поднялся на одну ногу.
– Кто? – на ходу спросил он.
– Кремлевские, – коротко ответил Паша.
– Какое они имеют право людей с ограниченными возможностями убивать? – возмущенно жестикулировала Анжела.
– Наших бьют! – неслось над переулками, подворотнями, окошками подвалов и чердаков расселенных домов.
– Любку-колясочницу в сортире замочили!
– За что? – не раздумывая, присоединялись, а затем спрашивали слепые, безногие, согнутые и безрукие.
– А ни за что! – зло кидал бомж на инвалидной коляске. На бомже был истертый пиджак. На лацканах пиджака плясали цыганочку ордена и медали различных достоинств.
– Как убили-то? – горячо интересовались присоединявшиеся.
– Из именного оружия, – авторитетно пояснял бомж-орденоносец.
– Что же это творится? – охали женщины-инвалиды. – Что она сделала?
– А ничего! – шумели в толпе. – Правду сказала, вот и все!
– Правду-то никто не любит!
– Сами живут, как сыр в масле катаются, по Лондонам разъезжают, да еще и слова им не скажи.
Никто не руководил этим походом, никто не указывал, на какую улицу сворачивать: инвалиды шли к Кремлю сами собой, не задумываясь, как река течет к устью, как жизнь идет к смерти, как мошенник – к бюджетным деньгам. Калеки сыпались из прорех города, и вскоре их толпа запрудила улицы. Машины приветственно и покаянно сигналили: кто-то пустил слух, что безногие – жертвы автокатастроф. Продавщицы ларьков совали сигареты и стаканчики с кофе – от хозяина проклятого не убудет! А будет ругаться, так уволюсь, и все дела, пусть сам на жаре в палатке круглые сутки вкалывает.