Краденые деньги не завещают
Шрифт:
– Не нужно, у меня пистолет, – успокоил председателя Гуров. – Табельное оружие.
– А! Вон как! – с каким-то новым выражением взглянул на него Егор Кульмич. – Что ж, тогда, конечно, можно за вас не волноваться. Но вы, наверное, уже отправляйтесь. Пока дойдете, пока поговорите. Пистолет – это хорошо, но ночью я бы в наших лесах разгуливать не советовал, даже с пистолетом.
В сопровождении Юры Гуров покинул кабинет председателя, и они направились к окраине села, за которой почти сразу начиналась лесная чаща.
– Сам-то хорошо знаешь дорогу? – спросил Лев,
– Конечно! – уверенно ответил Юра. – Я всю жизнь здесь живу. Как не знать!
– А в курьеры давно тебя записали?
– Да уж с месяц. Вот как Иван Петрович пропал, так я и стал ходить. Председатель больно уж беспокоился. Как это, говорит, лесник наш без продовольствия останется, кто же нам о пожарах будет сообщать. Уж как он боится их, этих пожаров!
– А часто вы к леснику ходите?
– Каждую неделю, – охотно сообщил Юра. – Раз в месяц зарплата приходит, но он и не берет ее. Председатель отсылает ему часть деньгами, часть продуктами. Так он продукты забирает, а деньги обратно отдает и заказывает, что ему в следующий раз принести. Да все уж и так знают. Петрович всегда один и тот же список Зинке приносит. Точнее – приносил.
– А Зинка – это кто?
– Зинка? Продавщица из продуктового. Как Петрович с бумажкой идет, она уж знает, что готовить. Заранее на прилавок выставляет.
– Так как же все-таки вышло, что он пропал? Такой ведь опытный человек.
– А кто его знает, – ответил Юра. – За день до этого тут какие-то пришлые ошивались, все Бориса искали. Сначала возле дома его крутились, потом у соседей поспрашивали, выяснили, что он дома-то почти не живет. Пошли к председателю. Не знаю уж, что они там ему говорили, только вызвал он Петровича и велел ему отвести их к леснику. Тот сначала был очень недоволен, ему и так на следующий день нужно было идти, потому что как раз зарплата подходит. А тут, считай, два раза туда-сюда таскаться. Конечно, кому захочется. Вот и он поначалу сильно осерчал, а вернулся уже довольный. Не знаю, может, денег ему дали или так угостили.
– То есть после того, как отвел к леснику этих пришлых, он вернулся? – уточнил Гуров.
– Да. И он, и они с ним. Все вместе. Эти уехали в тот же вечер, а Петрович на следующий день после обеда с зарплатой снова в сторожку пошел, и после этого мы его уже не видели.
– А большая у лесника зарплата? – поинтересовался Лев.
– Думаете, он с деньгами сбежал? – проницательно улыбнулся Юра. – Навряд ли. И деньги не такие большие, да и Петрович не из тех. Тут Егор Кузьмич верно сказал, он мужик основательный, чужого никогда не возьмет.
– А сам лесник что об этом думает? У него есть какие-то версии?
– А кто его знает, что он думает.
– Что, ты с ним об этом не говорил?
– Да я его еще и в глаза не видел.
– То есть как это?
– Очень просто. Я ведь только три раза всего ходил. Новая зарплата еще не приходила, а когда продукты приносят, он не всегда на месте бывает. Это и Петрович рассказывал. Оставляю, говорит, пакет да и ухожу себе. Чего ждать? Иногда лесник сам его встречал, а иногда просто
– Вот оно что! Значит, ты пока только через записки общаешься?
– Нет, я пока никак не общаюсь. Он мне только деньги оставлял и пакет пустой. Вот когда с зарплатой пойду, тогда уж по-любому дождаться его придется. Да он и сам знает. Три раза приходят к нему с продуктами, а на четвертый уже с деньгами. Он тогда старается на месте быть.
– То есть система четко отработана? – улыбнулся Лев.
– Это точно.
Объяснения Юры вроде бы все раскладывали по полочкам, и тем не менее Льва не покидало ощущение некоторой неясности.
Если исключить вчерашнюю беседу с лесником так оперативно приехавших сюда душеприказчиков, получается, что с момента необъяснимой пропажи курьера никто не видел и самого лесника. Что за люди искали его здесь месяц назад? И для чего он им понадобился?
Решив по возвращении в село обязательно встретиться с участковым, Гуров бодро вышагивал вслед за своим молодым провожатым, пробираясь сквозь лесные дебри, действительно очень густые и местами даже непроходимые.
Приблизительно через час они достигли сторожки. Это был небольшой домик, сложенный из бревен. Неширокая полянка вокруг него, свободная от кустов и деревьев, не была даже огорожена, и прямо за ней начиналась лесная чаща. Единственным дополнением пейзажа был стоявший невдалеке от дома обязательный «скворешник».
– Двери не запираются? – поинтересовался Гуров, подходя к избушке.
– Почему, он закрывает. Если сам на месте, закрывает изнутри, если уходит, закрывает на крючок снаружи. Воровать здесь некому, да и нечего. Запирает только для того, чтобы звери не разорили, не наделали беспорядка. Вот видите – сейчас снаружи заперто, значит, его нет. Если хотите, можем подождать. Уже вечер, может быть, скоро придет. Хоть увижу, какой он из себя. Все рассказывают, что настоящий богатырь, высокий, здоровый. Интересно будет посмотреть.
Войдя в сторожку, Лев внимательно огляделся. Помещение было очень непритязательным, с минимальным набором самой необходимой мебели. Самодельный стол и несколько табуреток, узкая лавка перед столом и более широкая, очевидно, служившая кроватью, – вот и все, что составляло меблировку жилища лесника. На столе стояло несколько тарелок с остатками какой-то еды, немытые стаканы, а также пустая консервная банка, на дне которой виднелось несколько примятых окурков.
– А воду сюда тоже приносят из деревни? – поинтересовался Лев.
– Нет, здесь недалеко есть ручей. Только я точно не знаю, где.
Время шло, лесник не появлялся, и в унылом ожидании Гуров в сотый раз окидывал взглядом спартанскую обстановку, не зная, как скоротать томительные минуты. Когда в очередной раз взгляд остановился на банке с окурками, до его сознания вдруг дошло, что на этикетке изображена красная рыба и нет ни одной русской буквы. Приглядевшись, он обнаружил, что в этой банке находилась элитного качества весьма недешевая консервированная форель, приобрести которую можно разве что в магазинах duty free.