Крадись, ведьма!
Шрифт:
Из комнаты не донеслось никакого ответа. Я взглянул на Чарити и понял, что задавать новые вопросы будет пустой тратой времени. Она не потрудилась одеться, она по-прежнему размеренно шагала взад и вперёд с прежним отсутствующим выражением в глазах.
— Клак-клак, клакати…
Этого было вполне достаточно, чтобы у человека снова зачесались руки.
Я нажал дверную ручку и толкнул дверь. Она легко распахнулась, и я шагнул в спальню. Горел верхний свет, и комната была ярко освещённой. Это походило на сцену из
Никогда раньше я не видел так шикарно обставленной спальни. Потолок цвета слоновой кости с рядом скрытых светильников, заливающих комнату ровным сиянием. Глянцево-белые обои на стенах. Пол почти целиком покрыт белым мохнатым ковром. Сама кровать голливудских размеров из белой сосны с чёрными шёлковыми простынями и с подушками в шёлковых наволочках цвета вина. Четыре больших зеркала были укреплены на стенах вокруг постели. Они были наклонены под таким углом, что даже, если вы ложились в постель один, каждый раз вы видели вокруг себя компанию для бриджа.
Как я уже сказал, это было похоже на сцену кошмарного романа. Никогда раньше я не видел столько крови. Я даже не знал, что может быть столько крови в теле одного человека.
Кровью была вымазана стена под открытым окном. Тёмная лужа её посреди белого ковра все ещё растекалась маленькими ручейками у меня на глазах, цепочка крупных алых пятен тянулась через подножье кровати и по черным шёлковым простыням к телу Вернона, лежавшему посреди этого алькова.
Я снова овладел своими ногами и подошёл поближе. Там я только взглянул один раз и быстро отвернулся. Это была работа маньяка. Маньяка с ножом, который резал и кромсал, и продолжал резать и кромсать уже после того, как Клайд был мёртв. Я быстро вернулся в гостиную и закрыл за собой дверь спальни.
Чарити перестала шагать, когда увидела выражение моего лица.
— Индиго, — медленно сказала она, — все индиго. Вот почему я — пишущая машинка. Клавиши ходят взад и вперёд, вверх и вниз, в размеренном ритме делая свою работу. Я машина, я просто должна работать, вот и все. Я не должна думать… клак… клак…
Я снова ударил её по лицу, на этот раз не так сильно, но достаточно, чтобы её глаза перестали казаться остекленевшими.
— Давайте по порядку, — предложил я. — Как это случилось?
— Вы имеете в виду Вернона?
— Конечно, Вернона! — огрызнулся я. — Как это случилось? Сколько ещё трупов в этой квартире?
— Я не знаю точно время, — сказала она. — Час назад, может быть, больше. Такое чувство, будто я всю жизнь прожила здесь за шестьдесят минут, но они были как шестьдесят лет!
— Почему вы убили его? — спросил я.
— Я? — спросила она дико. — Да вы с ума сошли! Я не убивала его!
— Тогда кто?
— Я не знаю.
Внезапно она метнулась от меня прочь.
— Я убью себя! — воскликнула она. — Тогда вы пожалеете, что сказали это!
В углу стоял переносной
Она с сомнением посмотрела на него.
— Но я не пью алкоголь, — зло запротестовала она.
— Это в сугубо медицинских целях, — прорычал я. — Пейте!
Мы вместе выпили, и я убрал пустые стаканы в бар. Я закурил. Вскоре алкоголь подействовал на неё, и её щеки порозовели. Она взглянула на себя в зеркало и ахнула, инстинктивно прикрыв груди скрещёнными руками.
— Как я оказалась в таком виде? — прошептала она.
— Это входило в вашу сделку, помните? Вы предлагали себя, только бы я не задавал вопросов.
— Я… что делала?
— Ну, раз не помните, не надо, — сказал я, подошёл к бару и с удовольствием ещё налил себе виски.
— Пожалуйста, отвернитесь, чтобы я смогла одеться, — попросила она слабым голосом.
— Конечно.
— Теперь можно, — сообщила она через несколько секунд. — Вы можете повернуться.
Она снова была полностью одета, но лицо её все ещё заливал румянец.
— У вас найдётся сигарета? — спросила она.
Я раскурил две сигареты и одну протянул ей.
— Спасибо, — поблагодарила она и глубоко затянулась.
— Я не хочу тревожить вас, милая, — сказал я, — но мне даже неприятно напоминать, что Вернон остывает с каждой минутой.
Она сделала ещё одну глубокую затяжку.
— Он пошёл в спальню, — вяло сказала она. — Я сидела здесь, слушая новую пластинку. Когда одна сторона пластинки кончилась, а Вернон все ещё не выходил, я подошла к двери и позвала его, но он не ответил. Он иногда внезапно засыпал. Он мог спать в любом месте — в метро, в ресторанах и…
— Я поверю в это. Что дальше?
— Тогда я вошла в спальню… — Её голос прервался. — Я вошла только потому, что он мог заснуть с сигаретой или ещё что…
— Что потом?
— Потом… ничего… — Она опять содрогнулась. — После этого был сплошной кошмар. Я знала, что нужно вызвать полицию, но телефон — в спальне, а это означало, что надо его увидеть снова! И тогда я поняла, что если вызову полицию, они наверняка подумают, что это сделала я. После этого я впала в какую-то истерику, была в каком-то непонятном состоянии и появились вы.
— Никто больше не входил в квартиру, пока Вернон находился в спальне?
— Никто! — решительно ответила она.
— Тогда кто же его убил?
— Кто-нибудь мог забраться в комнату с пожарной лестницы. Она проходит под окном спальни.
Я вспомнил, что окно в комнате было открыто. Это было не лишено смысла. Он мог стоять спиной к окну и убийца нанёс ему удар с пожарной лестницы. Клайд, шатаясь, заковылял к постели, а убийца следовал за ним по пятам, не переставая кромсать ножом.