Крадись, ведьма!
Шрифт:
— Что угодно, кроме истории вашей жизни, моя милая, — сказал я осторожно, — терпеть не могу исповедания женщин.
— Это о теории, — сказала она. — Теория, что женщины наряжаются, чтобы нравиться мужчинам, это не правда!
— Нет? — Я поднял брови, но почувствовал, что они слишком тяжелы и позволил им опуститься обратно.
— Нет! — решительно повторила она.
Я ждал, пока она разделалась с третьим стаканом.
— Определённо, нет! — Она покачала головой немного энергичней, чем следовало. — Когда
— Наоборот? — заморгал я.
Одним рывком она распустила пояс, и халат распахнулся сверху донизу. Потом она сладострастно повела плечами, и халат упал на пол к её ногам. Под ним ничего не было. Я смотрел, как она поворачивается вокруг себя, медленно описывая полный круг.
— Сто пятьдесят фунтов, — сказала она с удовольствием, когда снова стала лицом ко мне. — И ни одна унция не пропадает зря.
Она была восхитительна. Там она выдавалась горделивым максимумом двух остроконечных грудей, здесь сужалась до изящного минимума. Её кожа сияла матовой белизной фарфора. Высоко на левом бедре был треугольный шрам — единственный изъян на этом безукоризненно прекрасном теле, единственный и от того восхитительно возбуждающий.
— Тебе хочется только смотреть, и этого достаточно? — лениво спросила она. — Я польщена, Дэнни Бойд!
Я обошёл бар и медленно двинулся к ней. Воротник душил меня, и я расслабил его примерно до пояса. Стоя в ожидании меня, она медленно провела руками по своим гладким бёдрам.
— Ты опять хочешь ударить меня? — спросила она, когда я остановился перед ней.
— Не это ли тебя привлекает в Обри?
— Обри! — Это имя прозвучало у неё как грубое и раздражённое слово. — Нет. Я подумала, что, может, это ты так развлекаешься.
— Я парнишка с простыми привычками, — сказал я. — Для меня достаточно хороши старинные способы.
Тут я протянул руку и кончиками пальцев погладил треугольный шрам на её бедре.
— Змеиный укус?
— Можно назвать так, — согласилась она. В её голосе была насмешливая нотка. — Разве ты не собираешься обнять меня или заняться кое-чем столь же старомодным?
— А у меня на уме и то, и другое. Может это и старомодно, но до сих пор не устарело.
— Ты когда-нибудь перестанешь болтать? — спросила она напряжённым тоном.
Я наклонился, подхватил её под бедра и взвалил себе на плечо. Её зубы резко впились в моё тело, когда я её нёс в комнату. В ответ я шлёпнул её по наиболее близкому и наиболее подходящему для этого месту. Она взвизгнула от удовольствия.
— Только вот что, — сказал я. — Как насчёт Обри? Что, если он рано вернётся?
— Ну его к чёрту, — удовлетворённо сказала она. — Он может налить себе сам.
— Значит, с Обри все улажено и остаёшься только ты?
— Так у меня не остаётся никакого выбора. — Она мелодраматически вздохнула. — А
— Я опытный соблазнитель, — сказал я скромно. — При мне всегда есть ушные затычки.
…Было чуть больше полседьмого, и мы снова выглядели респектабельно. Мы пили джин с тоником, потому что «смеющаяся вдова» годится только для особых случаев.
— Мне пора идти, — сказал я.
Эдел в шёлковой рубашке и узких брюках лежала, растянувшись на кушетке.
— Зачем? — спросила она, не двигаясь.
— Нужно заниматься делами.
— У тебя назначено свидание? — Она медленно повернула голову и взглянула на меня.
— Никакого свидания.
— Ну тогда оставайся, — сказала она. — Скоро приедет Обри и принесёт нам что-нибудь поесть.
— Знаю я его вкус, — я содрогнулся. — Пшеничные хлопья и йоргут! Это не для меня!
— Известно, что иногда он ест бифштекс, — лениво сказала она. — Очень редко, конечно.
Я опять содрогнулся.
— Знаешь что, — серьёзно сказал я. — Если бы у меня были силы, я встал бы с этого дивана и поехал домой. Если бы у меня были силы…
Она удовлетворённо замурлыкала.
— А ведь люди играют в гольф, теннис, плавают, чтобы избавиться от избытка сил…
— Можно ли удивляться, что мир плохо устроен, — согласился я.
— Нальёшь мне ещё? — заискивающе спросила она.
— Если бы я чувствовал себя настолько сильным, я налил бы себе, — объяснил я, — а мой стакан пуст.
— Размазня! — Она медленно села, потом ещё медленней встала на ноги, подошла к моему креслу и наклонилась, чтобы забрать у меня мой стакан. Одновременно она поцеловала мою руку. — Зверь! — пробормотала она. Потом, покачивая бёдрами, направилась к бару.
С большим трудом я приподнялся в кресле и сел. Едва я закурил, послышался щелчок дверного замка.
Через десять секунд в комнату вошёл Обри. Он остановился, когда увидел меня, и неуверенно улыбнулся.
— Хелло, Дэнни, — встревоженно сказал он. — Все в порядке?
— Предположим, он ответил бы «нет»? — едко спросила Эдел. — Что бы ты сделал, Обри? Опять уехал бы из города?
Он оглянулся на неё.
— Хелло, Эдел. Я тебя не заметил сначала… Но ведь все в порядке, правда? Я хочу сказать, что иначе бы вас здесь не было, верно?
— Всё было прекрасно, — сказала она. — Дэнни чудесно сработал. Иди сюда и займись напитками, а я пока буду рассказывать.
Он послушно потащился к бару, а я докурил свою сигарету, пока она рассказывала ему, как всё происходило.
Когда она закончила, Обри подошёл к моему креслу, сунул стакан в левую руку и энергично затряс правую.
— Поздравляю, старина, первоклассная работа.
— Жаль, что вас не было при этом, — сказал я. — Эдел говорила мне, что вы уезжали сегодня из города.