Краеугольников
Шрифт:
— История с паролем — это, конечно, выдумка? — невзначай поинтересовался Андрей Андреевич.
Говорить сил уже не было — ограничился тяжелым кивком.
— Я так и подумал, — вздохнул Батя, — Не слишком оригинально, но… все же сработало. Алчность настолько затмила разум, что Вася уже не мог мыслить рационально…
— И что… будет теперь? — как-то тускло выдавил я.
— С ним-то? — Андрей Андреевич кивнул на пойманного преступника, — Вообще, с точки зрения закона — ничего особо страшного. Сам подумай, какие улики мы можем предъявить. А самое
Батя тяжело покачал головой, будто оценивая собственноручно обрисованные перспективы.
— Даже если удастся доказать причастность Василия к убийствам — а это далеко не факт — максимум ему светит лет десять-пятнадцать тюрьмы. Да и то… за хорошее поведение скостят половину… Глядишь, годиков через семь будет наш «товарищ» снова разгуливать на свободе, как ни в чем не бывало.
Он рассказывал об этом настолько устало, будто бы сам чертовски огорчен сложившейся ситуацией. Ну и я, если честно, проникся… Как-то все это казалось… неправильно. Убийца отправил на тот свет троих, одна жертва все еще борется за жизнь; а сам, получается, будет жить припеваючи. Даже не слишком пострадает, если задуматься.
— Хреновая перспектива, — пробормотал сквозь зубы.
— Ну… есть и другие варианты, — глядя куда-то в сторону тихо выдохнул Батя, — Вот только выбрать должен ты. Сам изловил злодея, сам и решай, как с ним поступить.
Недоумевающе воззрился на детектива, а тот вдруг протянул мне непонятно откуда взявшийся пистолет. Я оказался настолько удивлен, что невольно взял оружие в руки, хоть умом и понимал, что делать этого ни в коем случае нельзя. Никогда не стоит лапать непонятное и чужое, ибо отпечатки пальцев никто не отменял. Впрочем, ситуация не та, да и компания не располагает к подобным подставам.
— Мы с Дианой сейчас выйдем, — мягко заговорил Андрей Андреевич, — Ты останешься один на один с данным… субъектом. Посмотри на него, поговори, подумай. И сделай то, что посчитаешь верным. Только не тяни.
Мужчина спокойно пошел прочь, а девушка и так уже скрылась где-то в тени.
— Насчет полиции не переживай, — не оборачиваясь добавил Андрей Андреевич, — Нужную версию состряпаем… Вынужденная самооборона или что-то вроде того. В конце концов, никто не станет тебя судить за то, что остановил маньяка.
— Погоди! — от волнения я даже перешел на «ты», — Ты предлагаешь мне… убить Василия?
— Я предлагаю поступить по справедливости, — жестко отчеканил мужчина, притормозив на самой границе света и тьмы, — Надеюсь, ты хорошо понимаешь разницу между справедливостью и правосудием?
С этими словами он скрылся во тьме. Еще несколько минут до слуха доносился звук удаляющихся шагов. Потом все стихло. Только дыхание двух людей: мое и скованного убийцы.
Разница… В теории, ее, наверное, не должно быть. Что такое правосудие, как не воздаяние по справедливости? Вот только справедливость каждый понимает по-своему. Для кого-то это «око за око». Другие придерживаются принципа «не убий». Я хорошо понимал и первых, и вторых. Не могу сказать, к какой категории склоняюсь. Вообще-то, я против насилия, но если некто угрожает мне или моей семье…
Еще одно убеждение, которое
Но что делать, если таково наше правосудие? Вероятно, все — и полицейские, и адвокаты, и судьи — будут твердо уверены в виновности подсудимого. Но важно не то, во что мы верим, а то, что сможем доказать. Что, если суд не сочтет доказательства весомыми? Что, если наказание будет формальным?
Готов ли я положиться на теоретическое правосудие? Осталась ли во мне вера в способность органов правопорядка наказать зло?
Или лучшее решение — вершить справедливость самостоятельно, здесь и сейчас? Быстро, четко, целенаправленно и жестко. Пока есть возможность сделать это безнаказанно.
Опустив взгляд, я посмотрел на ладонь, сжимавшую рукоять пистолета.
Я смотрел на Василия, и в голове проносились тысячи мыслей о его виновности и возможных последствиях. Мужчина лишь раз скрестил взгляды, потом отвел взор куда-то в сторону. Самое страшное, что в его глазах не было никакого раскаяния. Может быть, лишь отголосок разочарования в том, что попался в по-детски расставленную ловушку.
Так чего же я жду? Почему тяну время?
Вот человек, убивший троих и едва не отправивший на тот свет еще одну жертву. Он пытал двух женщин, резал их заживо. Он готов был сделать тоже самое и со мной. Можно сказать, процедура была прервана в самом разгаре.
И все ради эфемерной возможности сорвать большой куш. Или, может быть, если быть честным, нужно признать — этому подонку просто нравится убивать. Убивать и мучить беззащитных. Почему же он не сорвался раньше? А откуда я знаю, что не сорвался? Мало ли в городе нераскрытых смертоубийств?
Заслуживает ли он смерти? Да! Я бы даже сказал — мучительной смерти. Во всяком случае, жизни гад не заслуживает точно.
Я обошел коленопреклоненного мужчину сзади, оказавшись у него за спиной. Еще раз оглядел пистолет, взвесив оружие в руке. Смертоносная игрушка казалась на удивление холодной, будто вестник вечного холода по ту сторону жизни.
Василий даже не шелохнулся, так и стоял, опустив голову. Держался на удивление спокойно и отстраненно. Даже равнодушно. Будто ему абсолютно все равно, что я буду делать: уйду прочь или нажму на спусковой крючок.
Так каково же мое решение?
Рука поднялась вверх, дуло пистолета прижалось к затылку убийцы. Палец скользнул на спуск и замер.
Нет, не могу…
Я бы без всякой жалости расправился с Василием в бою, в драке, защищая собственную жизнь или даже любую другую. Но вот так — безжалостно, спокойно, выстрелить в затылок… Не могу. Убить, чтобы не быть убитым. Но не казнить.
Со злостью толкнул оружием в бритый череп врага. Сплюнул и пошел прочь. Не хотелось больше видеть эту бандитскую рожу. Надеюсь, все же, злодеяния мерзавца не останутся безнаказанными.