Крах Белой мечты в Синьцзяне. Воспоминания сотника В.Н. Ефремова и книга В.А. Гольцева «Кульджинский эндшпиль полковника Сидорова»
Шрифт:
Настроение в бригаде было неважное. Последнее сражение в конце ноября было для нас неудачным. Силы у нас были недостаточны чтобы предпринимать наступления, кроме того ощущался большой недостаток в патронах. Боялись, что к большевикам придет подкрепление и тогда наша песня спета.
Желая предупредить неприятеля, Сидоров решился все же пойти в наступление и попробовать взять Джаркент13. В конце декабря мы однажды ночью всем отрядом вошли в город, но ожидаемой паники у большевиков не произошло. Мы продержались до 9 часов утра, расстреляв массу патрон[ов] и уложили нескольких красноармейцев. Видя что путного из всего этого не выйдет и принимая во внимание
Наши потери в этом бою: два легко-раненых и ни одного убитого; у большевиков же было человек 15 убитых и раненых. Одного товарища – Лавринова в (неразборчиво – Р. А., М. И.) уложил я. Это было утром за час до нашего ухода. Большевики цепью, перебежками наступали на нас. Мы сначала не могли их хорошо рассмотреть и думая, что это наш левый фланг отходит, подпустили их шагов на 200 (дело происходило на Соборной площади), но потом разобравшись стали стрелять и уложили нескольких.
Церковь в Джаркенте. Современный вид
[В] Лавринова (фамилию его я узнал несколькими месяцами позже в Кульдже от беженцев из Джаркента) я стрелял дважды. Сначала я выстрелил в него идущего и промахнулся. Лавринов спрятался за дерево, но постояв немного за прикрытием вышел и стал сбоку. Я выстрелил вторично и на этот раз попал; мне было видно, как он, взмахнув руками, упал навзничь. Я как спортсмен почувствовал удовлетворение. Это был наш предпоследний бой под Джаркентом. Большевики не заставили себя долго ждать с реваншем. В 20-х числах января 1920 года к ним пришло подкрепление и они легко вышибли нас с наших позиций. Мы моментально докатились до китайской границы. Но здесь нас встретили китайские войска и заявили, что пропустят нас в Китай лишь в том случае, если мы сдадим им наше оружие. Тогда Сидоров решил идти напрямик через хребет Алатау14 в Лепсинск15 на соединение с Атаманом Анненковым, сохраняя таким образом оружие.
Посмотрели на карту; на ней значился перевал Казан, к которому мы и решили дерзнуть. Казаки жившие у подножия Алатау заявляли, что горы эти считаются непроходимыми и что старожилы не запомнят и пр. и пр., но мы остались непреклонны указывая на то, что по карте эти горы считаются определенно проходимыми. Много рассуждать нельзя было, так как приходилось спасаться от преследования большевиков. Сидоров приказал двигаться. Вот тут-то и начинаются наши страдания. Большевики не преследовали нас. Выслали правда небольшой отряд – проследить за нашими действиями, не вступая в бой.
Это дало нам возможность спокойно отступать без особых мук охранения. К этому времени отряд наш был силою около 150 человек при которых находились 3 женщины и 2 ребенка. Остальная часть нашей бригады успела окольными путями удрать в Китай. Большевики относительно нашего поражения писали в газетах (об этом также нам стало известно несколько месяцев спустя в Кульдже), что разбив белогвардейские банды, загнали их частью в Китай, а частью в горы где они все погибли в снегах.
Дорога наша вела вверх по реке Хоргосу, который берет свое начало у перевала Казан. Это несколько облегчало нам движение так как проводников, знающих этот перевал, у нас не было, но самым главным неудобством было то, что мы, при столь поспешном отступлении, не успели захватить с собой нужного количества продуктов.
Чаю хватило на неделю, хлеба и баранины на 2 дня, а соли совсем не было. На третий день нашего
Двигались мы целый день гуськом по какой-нибудь едва заметной, вытоптанной дикими зверями, тропинке, поминутно слезали и шли пешком. Часов в 5 мы останавливались на ночлег в какой-нибудь еловой рощице на склоне горы. Лошадей спутывали и пускали пастись, корм для которых в виде прошлогодней травы «кепец» везде был в изобилии и лошади в общем питались значительно лучше людей. Моментально разводили костры (в топливе мы не ощущали недостатка), готовили шашлыки из конины и, наевшись, расстилали попоны около костра и ложились спать.
На шестой день мы прибыли к «Казан-Кулю» (большое озеро лежащее у подножия перевала «Казан», согласно карты). Впереди отряда ехал капитан Бекимов (киргиз)16. Он осмотрев озеро донес, что оно непроходимо и не обходимо, и что нужно искать какого-нибудь другого перевала.
День только начинался и Сидоров решил, не теряя время повернуть назад и свернуть в первое ущелье налево где мы надеялись найти перевал «Кара-Кезын». Так мы и сделали. Я ехал в конце отряда и только успел проехать с полверсты по новому ущелью как последовала снова команда поворачивать назад. Оказалось, что это ущелье так завалено снегом, что двигаться нет никакой возможности. Да и не удивительно, так как в этих горах считается проходимым зимой только один перевал «Казан». Хотя еще не было поздно, Сидоров приказал отряду устраиваться на ночлег, а сам с несколькими казаками снова отправился на разведку озера «Казан-Куль».
Уже ночью было получено от Сидорова донесение, в котором он извещал, что миновал озеро и приказывал отряду к завтрашнего утра выступить. На другой день около 10 часов утра мы подъехали к «Казан-Кулю». Оказалось, что озеро это за лето очень высоко наполнилось водой; с наступлением холодов покрылось льдом. С течением времени вода постепенно просачиваясь через камни и песок ушла совершенно, а лед оседал, лег наконец на дно. Берега с боков, представляли из себя отвесные гранитные скалы, с нашей же стороны крутой берег был покрыт толстым слоем льда, представлявшего из себя почти отвесный, саженей 10 вышины, ледяной спуск, казавшийся совершенно непреодолимым. Обойти озеро ничуть нельзя было, а для того, чтобы ломать лед у нас не было ломов и достаточного количества топоров. Так или иначе, но Сидоров с разведчиками прошел это озеро, следовательно должны были пройти и мы.
Первым спустился казак прибывший с донесением от Сидорова, а за ним стали спускаться и мы. Люди слезали с лошадей, садились на лед и скатывались как на санках. Лошади тоже сидя по собачьи или лежа на боку сталкивались людьми и скатывались на дно. В течение часа весь отряд спустился вполне благополучно если не считать незначительные ушибы и ссадины полученные преимущественно лошадьми. Отсутствие серьезных увечий при переходе этого «чертова» озера объясняется тем, что лед по мере оседания на берег, ломался, образуя небольшие выступы, которые при спуске, давали возможность задерживаться, являясь чем то вроде ступенек на большом расстоянии.