Крах Белой мечты в Синьцзяне. Воспоминания сотника В.Н. Ефремова и книга В.А. Гольцева «Кульджинский эндшпиль полковника Сидорова»

Гольцев Вадим Алексеевич

Все же нельзя отрицать в Анненкове наличности некоторых положительных качеств. Был всегда спокоен и выдержан. В обращении с подчиненными был ласков и очарованный визитер никогда не догадывался, что обаятельный атаман, выслушав его просьбу и обещая исполнить ее, посылает иногда вслед за ним пару ликвидаторов, чтобы отправить его куда Макар телят не гонял. Анненков был великолепным кавалеристом, артиллеристом, пулеметчиком, телеграфистом, шофером, джигитом, хорошо стрелял из винтовки и револьвера, рубил шашкой, обладал громадной физической силой, был строен, молод, красив, одним словом был военным с головы до ног.

Самым ярким качеством Анн[енкова] была его беззаветная храбрость, много раз он спасал критические положения стремительной атакой, бросаясь первым и своим примером

воодушевляя других. Но хорошим, тонким стратегом, каким должен быть начальник дивизии и командующий армией в особенности, Анненков не был. Анненков выигрывал небольшие сражения, при взятии какого-нибудь села с небольшим гарнизоном; когда же большевики заняв и укрепив целый плацдарм включая туда три деревни, Анненков ничего не мог сделать – операции велись несогласованно и большевики под конец сдались сами, вынужденные к этому отсутствием всякого рода продовольствия³¹. Анненков был бы хорошим командиром эскадрона, в лучшем случае командиром полка, но не больше.

Анненковские офицеры

До конца 19-го года все же положение на Семиреченском фронте было сносное. Наши части в лице 5-й дивизии³² 2-го корпуса хотя и черепашьим шагом, но продвигались вперед, захватив наконец и Копал³³. К этому времени в связи с общим отступлением в Сибири прибывает сюда атаман Дутов, отступивший через Тургайские степи с 20 000 человек. Отступление его носило беспорядочный характер и если бы только большевики выслали в погоню за ними небольшой отряд, то от этих 20 тысяч, дай Бог, чтобы дошла половина.

Появление Дутова имело для нас роковое значение. Наш небольшой участок и так бедный после постоянных реквизиций и конфискаций, должен был принять 20 000 голодных оренбуржцев, наполовину больных тифом и совершенно небоеспособных. Несколько тысяч здоровых после небольшого отдыха, были правда собраны под командой генерала Бакича³⁴, представляя из себя северную группу, занимая станицу Урджар³⁵, но вскоре под напором большевиков, наступавших с Семипалатинска, принуждены были отступить к китайской границе, а в январе 20-го года Бакич со всей своей группой был уже в Китае³⁶ в городе Чугучак³⁷, сдав оружие китайцам.

К этому времени начались непорядки и в южной группе – целые роты во главе с офицерами двух пехотных полков 5-й дивизии стали переходить к большевикам. Анненков решил убрать их с фронта и не желая держать и кормить у себя в тылу ненадежный элемент он решил их всех ликвидировать. Полки были разоружены и эшелонами отправлены в несуществующий рабочий лагерь. По дороге их встречал киргизский полк и безоружных рубил. Таким способом Анненков ликвидировал около 3000 солдат взявших Копал и доблестно сражавшихся в течении года против большевиков³⁸. Такие меры недальновидного атамана не остановили, а наоборот увеличили недовольство в войсках. Переходить стали не только солдаты, но и офицеры – кадровые, проведшие Германскую войну. К этому прибавились частые восстания целых сел с гарнизонами. Все они подавлялись с большими жестокостями.

Наконец в 30-х числах февраля (так в тексте – Р. А., М. И.) вспыхнуло большое восстание в селе Герасимовке³⁹, где находились артиллерийские склады, и одновременно большевики взяли Копал и напали на деревню Уч-Арал⁴⁰, где чуть не захватили в плен самого Атамана Анненкова. Это была агония нашей власти.

Из Уч-Арала Анненков отбил большевиков, проявив при этом шедевр храбрости, но это было его последней победой – его лебединой песней. Во главе восставших в Герасимовке стал помощник Анненкова – полковник Асанов⁴¹. Получив сразу столько тревожных сведений

Анненков увидел, что оставаться более нельзя. Собрав свои полки числом около 7 тысяч (около 1 тысячи разбежались дорогой) Анненков минуя восставшие села прошел к Джунгарским воротам (ворота Мира)⁴², где занял неприступную горную позицию, назвав ее «Орлиным гнездом»⁴³.

Атаман Оренбургского казачьего войска А. И. Дутов

В ночь восстания в Герасимовке и измены Асанова Сидоров и я находились в Лепсинске. Здесь же находился и штаб Дутова. Получив телефонограмму Асанова признать власть большевиков, Дутов посоветовавшись с Сидоровым решили также бежать. В эту же ночь тихо вышли из Лепсинска и направились старой дорогой к Саркандскому перевалу. В селе Покотиловке к нам присоединился Атаман Щербаков с несколькими семиреченскими офицерами и мы все вместе, перевалив через Кара-Сарык (Саркандский перевал), снова вступили на китайскую землю в знакомые для меня места долины реки Бороталы.

Дошли мы до крепости Джимпань⁴⁴, где, простояв больше месяца и сдав оружие «джен-шеу-ши» (командующий войсками Илийского округа), получили наконец разрешение ехать в Чугучак и Кульджу. Дутов со своими оренбуржцами отправился в Суйдин (город в 40 верстах от Кульджи), Щербаков с семиреками и Сидоров с несколькими офицерами (я в том числе) прибыли в Кульджу. Анненков же все это время продолжал еще находиться в «Орлином гнезде».

Анненковцы. Семипалатинск, 1918

Сначала Анненков, заняв такую неприступную позицию, решил отдохнуть и выждать. Кормить же 6 тысяч человек, в верности которых Анненков не был уверен, он не желал. Сначала он распустил киргизские полки, оставив им оружие и отдав приказание (киргизы эти – жители гор, в которых и находился Анненков со своим отрядом) убивать всякого пытающегося вернуться к красным. После этого он объявил в отряде о своем разрешении желающим перейти к красным. Около двух тысяч человек, преимущественно крестьян местных сел выразили желание уйти. Немного из них вернулось домой – по дороге «добросовестные» киргизы ограбив, убивали их⁴⁵. Теперь Анненков за благонадежность своего отряда кажется мог быть спокоен, но он нашел, что ушло недостаточно. Кроме того к этому времени Анненков определенно решил уйти на территорию Китая, чтобы выждав там с небольшим, но безусловно преданным ему отрядом, при первом удобном случае возобновить борьбу с большевиками, действуя в другом месте, где бы он мог рассчитывать на поддержку местного населения. Решив еще уменьшить свой отряд, Анненков пошел на вторую провокацию. Он перестал кормить свой отряд, за исключением своего личного конвоя и Лейб-Атаманского полка. Несчастные партизаны выменивали у монгол хлеб на последнюю одежду, в то время как лошади околевали массами, если предварительно не съедались.

Джунгарский Алатау. Фото М. Ивлева

Выдержав около месяца так свой отряд, Анненков оповестил о присланном якобы большевиками воззвании, призывающем всех вернуться в Россию при полной амнистии. Не зная судьбы первых ушедших и принуждаемые голодом и холодом еще около двух тысяч человек попалось на удочку. На этот раз Анненков обошелся без помощи киргиз. Уходящие группами должны были проходить через узкое ущелье, где их всех верноподданные лейб-атаманцы расстреляли из пулемета⁴⁶. Такими гуманными мерами Анненков уменьшил свой отряд почти на две трети.