Крах черных гномов
Шрифт:
Карл знал: должен вытерпеть, но сомнения мучили. Даже поймал себя на мысли — хочет, чтобы скорее все началось, тогда уверится, что дух его сильнее тела.
Лег на кровать и закрыл глаза, пытаясь отогнать сомнения. Вспомнил огромные башмаки гестаповца и съежился. Услышал, как под Гельмутом скрипел песок на дорожке… И по две елочки на следах…
Но где же он все-таки видел эти отпечатки?
И вдруг Карл вспомнил. Да, он вспомнил, где и когда видел такие же следы с двумя елочками. Но это же… Нет, не может быть…
Ветров схватил кирку и изо всех
— Что он делает? — не выдержал Гибиш. — Это — единственный путь назад!
Старый шахтер бросился к Ветрову, но Свидрак задержал его. Стояли и смотрели.
Засыпав проход, Ветров в изнеможении опустился на ближайший камень. Оглянулся на товарищей.
— Там фашисты? — не выдержал Василько.
— Газ… — выдохнул Юрий. — Они забросали штрек газовыми гранатами.
Хорошо, что Юрий почувствовал слабый запах газа, пока они только начали раскидывать завал. Зажмурив глаза и не дыша, Юрий обваливал грунт, пока не перекрыл путь газу. Теперь сидел и никак не мог отдышаться, всматривался в возбужденные лица товарищей и думал: зачем он это сделал? Им всем хватит еды и воды на сутки, а потом? Все равно смерть.
Ветров знал — сейчас они тоже поймут это, и подыскивал слова, которые могли бы хотя немного подбодрить ребят. Искал и не находил.
Первым оценил положение Свидрак. И при тусклом света фонарика Ветров увидел, как вытянулось и без того продолговатое лицо пана Тадеуша, как посуровели его глаза.
Свидрак вопросительно взглянул на Гибиша, но тот лишь отрицательно покачал головой. Он давно уже приготовился к смерти. Может, потому, что имел за плечами семьдесят лет, а может, и потому, что за свою долгую жизнь не раз уже бывал похоронен под землей.
— А может, все-таки есть какой-нибудь выход отсюда? — спросил Ветров на всякий случай.
Гибиш безнадежно махнул рукой.
— И все же хоть какой-то шанс должен быть, — продолжал Ветров, хотя знал: нет ни одного. Не мог позволить, чтобы сидели все вот так, в ожидании смерти. Вся натура его восставала против пассивного ожидания, требовала действия. В конце концов у них много времени, даже слишком много, чтобы обследовать эту проклятую пещеру. Правда, через пятьдесят минут рванет, но вряд ли этот отдаленный взрыв причинит им вред.
Ветров решительно поднял группу.
— Сдаваться рано, — произнес уверенно. — Надо осмотреть все, чем черт не шутит…
— Да, да, рано складывать руки, — поддержал его Свидрак. — Пошли!
Гибиш пошел впереди. Они продвигались вдоль стены, освещая ее метр за метром. Но всюду громоздились камни. Они преграждали им путь, приходилось перелезать через них. Все устали, и скоро Василько запротестовал:
— А ну его совсем. Все равно отсюда не выйти…
Ветров остановился, взял паренька за плечо, тряхнул.
Осветил фонариком лицо. Василько ждал: сейчас накричит, отругает. А Ветров сказал насмешливо:
— Не думал я, что ты такой слабовольный. Знал бы, ни за что не взял бы с собой…
— Я?… Это я слабовольный! — вспыхнул Василько. — Да я!.. — Он захлебнулся от возмущения, но Ветров не щадил его:
— Расхныкался, как пацан! Спокойно умереть захотел? Ну, оставайся, помирай…
— Вы
— А если я неправильно понял, — сразу остыл Ветров, — так иди вперед. Видишь, Гибиш чего-то сигналит…
Василько перелез через глыбу и направился к Гибишу. Ветров осветил циферблат часов и потушил фонарик. Они включали свет только в крайнем случае: если сядут батарейки, вечная тьма окутает их. Для чего нужен будет им свет, никто не мог бы сказать, но, очевидно, так уж устроен человек — даже сознавая безнадежность своего положения, продолжает надеяться на лучшее… А может, от первобытного человека еще остался в нас этот страх перед темнотой?
Но вот фонарики стали вспыхивать все чаще. Ветров знал почему: с минуты на минуту должен громыхнуть взрыв… Это волновало всех, ждали нетерпеливо, и в то же время с тревогой, какой-то неосознанной тревогой: а вдруг что-то не сработает, вдруг они сделали что-то не так?
Ветров знал определенно: все сделано как следует, и все выверено до секунды. Снова осветил часы — осталось три минуты. Вздохнул. Даже если не сработает часовой механизм, что исключено, у них достаточно времени, чтобы вернуться и проделать все снова. Тогда — он сознательно готовил себя к этому и знал, что сделает так, — отошлет всех на безопасное расстояние, а сам подожжет детонатор. Не успеет даже услышать взрыва…
Но не предаст ли он тем самым товарищей? Ведь их ждет медленная неминуемая смерть, а умереть так, подпалив детонатор, — благо…
Но взорвать себя вместе с товарищами он, пожалуй, не смог бы…
Ветров снова мигнул фонариком: вот оно, сейчас…
— Стойте! — приказал всем. — Тише!
Повторять не потребовалось: все замерли — во мраке тишина чувствуется иначе, полнее, словно ее можно ощутить на ощупь, потрогать рукой…
Секунды таяли. Прошло уже, наверное, больше минуты, и Ветров, не выдержав, включил фонарик. Ему показалось, что именно это короткое движение его пальца привело к взрыву — рвануло, как показалось, совсем рядом, задрожала земля под ногами, и он вынужден был прижаться спиной к холодному камню, чтобы не упасть. И тут же почувствовал, что и глыба за его спиной покачнулась, луч фонарика затанцевал у него в руке, вырывая из тьмы трепещущий круг. На голову посыпалась земля, а по левой руке что-то сильно ударило. Но то, что успел увидеть Ветров, заставило его рвануться вперед, забыв про боль. Все происходило как в замедленном показа какого-то ужасного фильма: на глазах у Юрия огромная гранитная глыба, под которой стоял Свидрак, закачалась и упала. Ветров видел, как Тадеуш поднял руки, будто смог бы задержать многотонную тяжесть.
Ветров закричал, но не услышал собственного голоса. Бросился к глыбе, навалился всем телом, с ужасом сознавая: если все они и сумеют сдвинуть ее с места, это уже ничего не даст…
Но все-таки отдавал приказания, и все помогали ему… пока наконец не приказал отступить.
Теперь никто не экономил батареек. Ветров всматривался в мрачные лица товарищей — кажется, никто больше не пострадал. И все же спросил:
— Все целы?
Никто не ответил, только Юзеф невольно провел рукой по боку. Это движение не прошло мимо внимания Ветрова.