Крах империи (Курс неизвестной истории)
Шрифт:
В качестве примера — действия генерал–аншефа русской армии Петра Александровича Румянцева. В июле 1770 года, в ходе очередной русско–турецкой войны, под городишком Ларга встретились корпус Румянцева и армия крымского хана Каплан–Гирея. 38 тысяч русских солдат при II5 орудиях, а против них- 68 тысяч конных татар и 15 тысяч турецких пехотинцев, 33 артиллерийских ствола.
Двукратный перевес в силах! По всем законам, божеским и человеческим, надо немедленно отступать. А если и не отступать, то уж наверняка стоять в глухой обороне. Генерал–аншеф П. А. Румянцев принимает другое решение. Оставив небольшой заслон против фланга противника,
Оказывается, нет — вовсе не корпус Румянцева рассеивается по степи. Татары в панике бегут, вернее, скачут прочь. Турецким пехотинцам приходится тяжелее, у них нет лошадей. Турки теряют более 1000 убитых, потеряна вся артиллерия, армия в панике бежит.
Всего через две недели, 1 августа 1770 года, армии сходятся под Кагулом.
Тот же самый корпус Петра Румянцева, те же 38 тысяч человек — ведь под Ларгой потери составили несколько десятков человек, и то в основном раненых.
Теперь против него стоят турки — великий визирь Халил- паша возглавляет армию в 150 тысяч человек то ли при 130, то ли 180 орудиях. В тылу русской армии маячит уже один раз разбитая, но не истребленная татарская конница, до 80 тысяч человек.
Тут уже не двукратный, тут семикратный перевес в численности, плюс перевес в артиллерии. Что тут делать? Сдаваться! Что еще можно делать при таких обстоятельствах?! Сдаваться или бежать назад, в Россию.
Но граф Румянцев–Задунайский опять атакует. 11 тысяч человек Петр Александрович оставляет для прикрытия. Вдруг татары нападут, помешают ему обижать турок? Во избежание таких неприятностей он и оставляет эти 11 тысяч человек. Полагает, видимо, что 11 тысяч русских солдат наверняка справятся с 80 тысячами всадников. Совсем недавно не могло быть у русского военачальника такой уверенности, а теперь вот она есть.
Остальными силами — 27 тысяч человек, 118 пушек, П. А. Румянцев атакует противника. Пятью колоннами атакует одновременно с фронта, с фланга и с тыла. Двадцать семь тысяч атакуют сто пятьдесят. Без перевеса в артиллерии. Двадцать семь тысяч напали на сто пятьдесят, стоящих в собственном лагере.
Но бегут как раз сто пятьдесят тысяч! Это невероятно, так не бывает — но это факт. Русская армия развивает успех, она продолжает наступление. Только 3 августа бегущих без памяти турок настигли при переправе через Дунай. Бегущих рассеяли еще раз, частично перебили, частью прогнали в степь; у турок отбили 30 орудий и обоз.
Под Кагулом турки панически бежали, оставив на поле боя то ли всю артиллерию, то ли уведя с собой 50 орудий… Точно это неизвестно, потому и приходится так неопределенно оценивать, сколько же всего орудий было: то ли 130, то ли все 180.
Потери турок — более 20 тысяч человек. Русских — 1,5 тысячи.
Так не бывает. Соотношение потерь у наступающей и обороняющейся армий — всегда в пользу обороняющейся. По–другому никак не может быть. Но вот факты — 20 тысяч и полторы тысячи.
Но самое фантастическое, неправдоподобное явление — это, конечно же, известный с детства Измаил. Неправдоподобно даже не то, что взяли одну из самых сильных в мире крепостей, окруженную рвом шириной в 12, глубиной
Ненаучная фантастика в том, что взяли Измаил меньшими силами, чем силы его гарнизона. В Измаиле сидело 35 тысяч турецких солдат при 265 орудиях. Гарнизон не нуждался ни в чем, он был вполне боеспособен, хорошо обучен и снабжен всем необходимым. Российская армия насчитывала 31 тысячу человек при 500 орудиях.
13 декабря 1790 года к Измаилу прибыл новый командующий, Суворов, а 22 декабря он уже повел войска на штурм. К вечеру 22 декабря Измаил был полностью взят.
Вот второе ненаучно–фантастическое явление: русская армия потеряла 4 тысячи убитыми и 6 тысяч ранеными. Потери высоки — треть всей русской армии. Но ведь речь идет об армии, которая шла на штурм могучей крепости! Одной из самых сильных крепостей тех времен!
А турки потеряли 26 тысяч убитыми и 9 тысяч пленными, включая раненых. По легенде, от смерти или плена спасся один турецкий солдат, который переплыл Дунай на бревне. Солдат был слеп на оба глаза.
— Как же ты спасся?! — спросили его.
— Я и без глаз увидел путь к спасению… — был ответ.
Называя вещи своими именами, турецкий гарнизон Измаила был поголовно уничтожен или сдался. За несколько часов штурма он просто перестал существовать. Легенда про спасшегося слепца отражает то же удивление событием — такого не могло быть, а оно вдруг взяло и свершилось…
Посему именно так, может быть, хорошо показывает другая легенда про штурм Измаила. Когда уже город лежал в дымящихся руинах и везде хозяйничали русские солдаты, к главнокомандующему турок Айдос Мехмет–паше подступил М. И. Кутузов — один из самых отличившихся в этот день командиров.
— Погляди на дело рук своих! — бешено закричал Михаил Илларионович на пашу, показывая рукой на дым пожаров, на трупы на улицах. — Почему ты не сдавался, безумец?!
— Ты сам безумец! — презрительно бросил паша. — На все — воля Аллаха. Ты выполнял свой долг, а я — свой.
По другой версии, эту беседу вел с пашой не М. И. Кутузов, а сам А. В. Суворов. Принципиальной разницы не вижу.
Разница не в том, кто именно беседовал с Айдос Мехмет–пашой, а в поведении главных участников событий- Суворова и Айдос Мехмет–паши. Паша молится и выполняет свой долг. То есть он делает все, что предписано его официальными обязанностями, к чему обязывает традиция. И все. Больше ни за что он не отвечает, высокопоставленная песчинка вселенной. Он опять молится, чтобы Аллах помог, чтобы он был снисходителен к нему, песчинке–паше, жалкому рабу Аллаха, коменданту важнейшей крепости. А что он еще может сделать, этот паша? Он честно выполнил свой долг. Все остальное — Иншалла! — на все воля Аллаха.
Точно так же — все в руце Божией — умирал и князь С. Р. Пожарский за сто лет до Измаила, под украинским городом Конотопом. Так умирали московитские военачальники, особенно чинов старомосковских. Те, что служили в полках иноземного строя, в чинах генеральских, выращивали совсем другое мировоззрение, и за сто лет Россия, Русь, изменилась до неузнаваемости.
Сохранил ась легенда: некий штабс–капитан повадился использовать для тренировок стены ближнего монастыря. Беспокоил монахов, мешал им достигать нужной степени святости, раз за разом бросая свою роту на монастырь.