Крах

Даль Арне

– Когда они уже были мертвы, он… ухаживал за ними?

– Что-то в этом роде, – подтвердила Блум. – Он их укладывал как надо, всячески обихаживал. Правда, слишком поздно. Конечно, он хотел их убить, но в первую очередь – позаботиться о них. По крайней мере, о последних двух жертвах.

Бергер перевел взгляд с фотографий на Блум и обратно. Она действительно увидела то, чего он не заметил. Имело ли это какое-то значение? Учитывая, что она вообще не верила в это дело.

– Мы по-прежнему лишь разыгрываем сценку? – спросил он.

– Возможно. А может быть, и нет, –

сказала Блум, выйдя из задумчивости. – К тому же мы, вероятно, недооцениваем эту толстовку, о которой говорила Ди…

– Что ты имеешь в виду?

Блум приблизилась к доске, пристально всмотрелась в фотографию последней жертвы, нахмурила брови и задумчиво произнесла:

– Он похож на человека, который станет носить толстовку двадцатилетней давности?

– Ты о третьей жертве? О яхтсмене?

– Да, – ответила Блум. – Что, если в момент исчезновения он действительно был тинейджером. И на нем была самая крутая в его гардеробе вещь. Кто-то похитил его и держал взаперти. То же самое произошло и с остальными. По нашему гипотетическому сценарию мы имеем дело с престарелым похитителем. Ему надоели все эти жертвы. И он от них избавляется, убивая одну за другой. Звучит надуманно, но, может, нам поискать в заявлениях об исчезновении многолетней давности?

– А они вообще оцифрованы? – спросил Бергер.

– Давай попробуем. Подростки, пропавшие в девяностые годы. А также мужчина лет пятидесяти.

Бергер бережно обнял Молли за плечи, заглянул ей в глаза.

– Значит, теперь мы в этом верим? – спросил он.

Освободившись, Блум развела руками:

– Мы верим Ди. Верим в то, что должны дать ей какой-нибудь ответ. Но главное – нам очень нравятся ролевые игры.

Бергеру никогда даже в голову не приходило, что ему могут нравиться ролевые игры.

– Так убийца существует или нет? – спросил он. – Мне нужен четкий ответ. Да или нет? Ноль или один?

– Ну, тогда ведь ролевой игры не получится? – ответила Блум.

10

Понедельник, 29 мая

На прошедшем в первой половине дня совещании ее новый начальник, Эрьян Бруун, проявил полное отсутствие гибкости. Пока он, используя свои хорошо отточенные властные приемы, демонстрировал собственную силу и влиятельность, Ди прокрутила в голове все дело.

Совещание закончилось тем, что Ди поручили ассистировать инспектору Инге-Бритт Стенссон в определении местонахождения парочки возможных свидетелей, алкоголиков и наркоманов. После чего она, не говоря ни слова, откатилась от стола.

Теперь она снова сидела в своем маленьком уголке мира, уткнувшись в материалы расследования.

На первый взгляд, все просто. Широко известный в узких кругах профессиональный преступник зарублен топором в собственной квартире в районе Стурвретен, в Тумбе. Он вращался в кругах попавших во всевозможные полицейские реестры наркоманов, особых зацепок в деле не было, если не считать свидетелей – дружков-ширяльщиков. Двое из них уже сидели под следствием, но ничего толкового вытянуть из них не удалось, еще двух полиция не могла найти.

Она

рассматривала фотографии с места преступления и с патологоанатомического стола. Удивительным казалось не то, что топор так глубоко застрял в черепе, что оставался там и при аутопсии.

Удивляло то, что он был совершенно новый.

В сознании Ди медленно сгустилась какая-то тень. Некий голос. Мужской голос, откашливающийся все громче. Наконец, она подняла глаза.

И встретилась взглядом с Эрьяном.

Теперь у него было другое выражение лица, нежели на совещании. Прежде чем Ди решила не забивать себе этим голову, она успела заметить, что он старается напустить на себя примирительную мину. У нее не было сил размышлять, к чему бы это. Поэтому Ди просто спросила:

– Почему он новый?

– Кто новый? – спросил Эрьян, выдавив из себя улыбку.

– Топор. Убийство было совершено в какой-то грязной дыре. Вряд ли там стоял новехонький топор, выделяющийся на фоне остальной обстановки. Так же как вряд ли у кого-то из твоих четверых подозреваемых хватило средств и фантазии купить новый топор лишь для того, чтобы прикончить своего приятеля.

Эрьян Бруун размял шею, огляделся и спросил:

– Ты уже начала разыскивать тех двух наркоманов, Дезире?

– Нет еще, – пробурчала Ди.

– Хорошо, – сказал Эрьян.

– Хорошо? – переспросила Ди.

Эрьян откашлялся. Теперь он казался значительно моложе своих предполагаемых тридцати лет.

– У нас есть прямые директивы относительно того, в каком направлении вести расследование, – сказал Эрьян.

– Объективные, как и по отношению к остальным расследованиям? – спросила Ди.

– Только если не официально, – ответил молодой комиссар, внимательно глядя на нее.

Ди пыталась расшифровать его взгляд. Теперь он казался ей неоднозначным и гораздо более интересным, чем раньше. Он чего-то хотел. И уже начал намекать, чего именно.

Но ей требовалось буквальное подтверждение.

– Я правильно понимаю, что ты призываешь меня мыслить самостоятельно? – спросила она, понизив голос.

Эрьян поморщился, от чего вдруг начал выглядеть значительно старше своих предполагаемых тридцати, и ответил полушепотом:

– Наши директивы связывают по рукам и ногам. Мне нужна… ну да, объективная перспектива.

– Ты ведь знаешь, что у меня чисто офисная должность, да?

– Но тебя же не цепями в офисе приковали?

Теперь Ди посмотрела на него серьезным взглядом. Эрьян всегда казался ей туповатой версией пресловутого боевого пса Конни Ландина. Скорее, комнатной собачкой.

Неужели сейчас она стала свидетелем неожиданного восстания комнатной собачки против своего хозяина?

Или они пытались вынудить ее совершить служебную ошибку, чтобы раз и навсегда избавиться от полицейского-инвалида?

Ей следует проявлять еще большую осторожность. Но ради возможности снова поработать настоящим оперативником она была готова на все.

– Будешь отчитываться напрямую мне, – тихо произнес Эрьян Бруун.

– А Конни Ландин? – спросила Ди.

Многозначительно поморщившись, Эрьян повторил: