Крах
Шрифт:
– И за все это время вы так и не выяснили, кто он? И что такое АО «Абаддон»?
– Нет, – ответил Лунд.
– Как вы передали ему ключи?
– Это целый шпионский сериал, – усмехнулся Лунд. – Джордж Смайли, типа. В конверте, заклеенном серебристым скотчем под скамейкой в парке Свена Тумбы, ночью в конце марта прошлого года. Он тоже получил экземпляр договора на случай, если понадобится. За «Абаддон» он расписался сам. Тот контракт я даже не видел.
– Вот как, скамейка в парке, – произнесла Ди. – И на это все?
– Нет, – ответил Манфред Лунд, опустив глаза.
– Хотя…? – произнесла Ди, сверля его взглядом.
Он поморщился.
– От соседей периодически поступали жалобы. Это заставило меня поволноваться, мне не хотелось светиться.
– Ну, обычно жалобы от соседей до начальства не доходят.
– Возможно, я был слишком внимателен…
– Манфред, Манфред, – вздохнула Ди. – Вы никогда не задумывались над тем, насколько вреден криминал для здоровья?
Он долго смотрел на Ди. Затем покачал головой.
– Я могу идти?
– Все, что мне нужно – это выписка с вашего мальтийского счета. Надеюсь, у вас есть к нему удаленный доступ? Так что если вы мне сейчас принесете…
Манфред Лунд наморщил нос, поднялся и вышел.
Через пару минут он снова возник в дверях. Передал Ди несколько распечаток. Уставился на нее тяжелым взглядом.
– Так как вас там зовут? – спросил он.
– Конни Ландин, – ответила Ди с улыбкой. – Женский вариант имени.
35
Доцент Ангелика Роклунд замкнула круг, вернувшись к последнему, четвертому, из обнаруженных трупов – мужчине с бородой. Она взяла со столика телефон, бросила взгляд на дисплей и кивнула.
Бергер и Блум подошли к ней.
– Семидесятилетнему мужчине на самом деле тридцать два года? – спросил Бергер. – Ничего не понимаю. Он прожил настолько разгульную жизнь рок-звезды, что по медицинским показателям его организм соответствует семидесятилетнему возрасту? Но как это сочетается с пластическими операциями и пересадкой органов?
– Никак не сочетается, – ответила Роклунд.
– Что это значит?
– Не торопитесь. И помогите мне их задрапировать. Наших друзей надо срочно отправить обратно в холодильник.
Они обошли просторный зал, накрывая трупы один за другим. Пока они трудились, в помещение вошел человек-гора. Роклунд коротко кивнула Робину, как будто знала, что он придет. Оглядевшись по сторонам, грузный криминалист присвистнул и сказал:
– Хорошая сценография. Похоже не декорации к изысканному, но с извращенным оттенком фильму ужасов.
Вся компания собралась вокруг Робина в центре зала.
– Есть, – сказал он, обращаясь к Роклунд.
Она кивнула, снова взглянула на телефон, что-то прочитала, кивнула еще раз.
Потом подвела всех троих к пожилому
– Конечно, ему не тридцать два года, – произнесла она, похлопав мертвого по ноге. – Причина всех наших проблем с определением ДНК кроется в том, что там не одна ДНК.
– Его ДНК не единственная? – переспросила Блум.
– Вообще, в этом нет ничего странного. При пересадке органов ДНК донора сохраняется в пересаженном органе, и иногда происходит небольшая «утечка». То же самое происходит при переливании крови, поскольку при тестировании на ДНК мы проверяем лейкоциты – но в таких случаях «компот» из ДНК сохраняется в организме в течение нескольких часов после переливания, а затем лейкоциты реципиента поглощают донорские лейкоциты. В нашем случае все иначе. Тут почти сплошная «чужая» ДНК, но настолько связанная с тем, что оказалось исходной ДНК семидесятилетнего мужчины, что отделить ее оказалось невозможно.
– Кстати, – сказала Блум. – Ведь возраст нельзя определить по ДНК? Почему именно тридцать два года?
– Сейчас мы до этого дойдем, – ответила Роклунд, бросив взгляд на Робина. – Но это правда, ДНК не содержит информации о возрасте.
– А сейчас, получается, в теле пожилого мужчины выделилась ДНК тридцатидвухлетнего человека?
– Да, вопреки моей оценке возраста. По сути, такое может произойти, только если человек подвергся пересадке костного мозга. В таких ситуациях случается, что чужой костный мозг полностью берет на себя функцию производства лейкоцитов.
– И у человека получается чужая ДНК?
– В редких случаях – да, – подтвердила Роклунд.
Бергер и Блум переглянулись.
– А для чего пересаживают костный мозг? – спросил Бергер.
– Все дело в стволовых клетках, – ответила Роклунд.
– Это ведь такие клетки, которые могут превращаться в другие до бесконечности? – спросила Блум.
– Ну, до бесконечности – это слишком, – ответила доцент Роклунд. – Но в теории все верно: они могут неограниченно делиться и превращаться в клетки различных типов. Благодаря этим двум свойствам стволовые клетки являются ключом к медицине будущего. Относительно недавно ученые начали проводить опыты по «омоложению клеток», например, клеток кожи, при помощи стволовых клеток.
– Значит, речь действительно идет о погоне за вечной жизнью, – воскликнула Блум.
– И все-таки мне непонятно, в каких случаях производят трансплантацию костного мозга, – настаивал Бергер.
– Чаще всего при онкологии, – ответила Роклунд. – Например, при лейкемии. Правда, теперь это можно сделать через переливание крови. Трансплантация уже практически не нужна. Отсюда вывод – наша трансплантация была произведена какое-то время назад.
– Примерно сколько лет назад?
Проигнорировав вопрос, Роклунд зашла с другой стороны: