Красавец и уродина
Шрифт:
2) Затравлен классом так, что боится собственной тени.
3) Такой же урод, как она, хотя для мужчины, конечно, это не так ужасно.
Вета горько вздохнула и до конца классного часа больше по сторонам не глядела. Надеялась, что после звонка их распустят по домам, как это всегда бывало первого сентября. Но в навороченной гимназии ученикам сразу давалось понять, что расслабляться не следует, и дальше занятия шли по расписанию этого дня (среда). Следующим уроком была физика, и всю перемену она просидела за партой, спрятавшись за открытым учебником. К счастью, ее новые
А дисциплина-то в крутой школе оказалась совсем не на высоте! Может, во всем виноват был физик, который как начал писать что-то на доске, так и ушел с головой в это дело, позволяя классу заниматься чем заблагорассудится. Все и занимались: громко переговаривались, перебрасывали через парты вещи и записочки, поскольку мобильные пришлось сдать при входе в класс.
В середине урока один парень с задней парты попросился выйти, и, не дожидаясь ответа учителя, с надменным видом прошагал к двери, подбрасывая на ладони зажигалку. Сразу за ним сорвалась с места Иванова, несостоявшаяся Ветина соседка. Она даже позволения спросить забыла. Виктор Иванович только вздохнул уныло, провожая взглядом ее спину. Ни парень, ни Маргарита в классе больше не появились.
К концу второго урока, наверное, от волнения, Вете ужасно захотелось есть. Столовую девочка уже видела, когда искала нужный коридор, поэтому со звонком выскочила из класса, сбежала вниз по лестнице – и оказалась в очереди почти первой. Только какой-то высокий парень с копной зачесанных назад каштановых волос уже стоял перед прилавком и ждал буфетчицу. Вернее, выбивал пальцами дробь по прилавку, чтобы привлечь ее внимание.
Вета встала за ним и принялась рассматривать витрину. Да, кормили в гимназии явно лучше, чем в прежней школе. А покушать девочка любила и о фигуре совсем не беспокоилась. Даже наоборот, не прочь была немного потолстеть. Ужасно, когда, увидав тебя сзади, мальчишки подбегают знакомиться – и тут же бросаются наутек, едва заглянув в лицо. Но, сколько еды Громова в себя не запихивала, оставалась прежней – худой и даже костлявой. Любая одежда висела на ней мешком.
Парень, стоявший впереди, на секунду обернулся, заметил Вету – и лицо у него сделалось такое кислое, будто вместо девочки он обнаружил позади себя целый ящик лимонов. А Вете хватило этой секунды, чтобы вспомнить, что она уже видела его в классе, только мельком, пока учитель искал ей место. Точно, он сидел на последней парте в правом ряду и смотрел в окно. На перемене вокруг него клубилось больше всего народа, и это он испарился с середины второго урока в компании противной Ивановой.
Из-за плохого зрения в классе Вета не слишком-то его рассмотрела, да и не старалась. Зато теперь у нее просто дыхание перехватило: как же он красив! Лицо у незнакомого парня слегка удлиненное, смуглое, а может, просто загорелое, скулы острые, глаза ярко-синие, с поволокой. Пушистые графитовые брови убегают к вискам, лоб высокий, выпуклый, чистый. Вета напрочь забыла об еде.
В этот миг в столовую с воплями ворвалось сразу с десяток парней, вероятно, из выпускного класса. Один, высоченного роста, наверняка баскетболист, подскочил и встал у самой кассы. Красавец, за которым
– Ты еще тут, красавчик? Освободи помещение, кислорода на всех не хватает! Дома поешь.
Парень задышал тяжело, но опустил голову и покорно вышел из очереди. Тут уж Вета не смогла сдержать своего возмущения.
– Что вы наглеете?! – привставая на цыпочки, тонким голосом закричала она. – Так нечестно, мы первые стояли в очереди!
Минуту стены столовой сотрясались от хохота. Один из верзил хлопал себя по коленкам и кричал:
– Артурчик, ты чего это, нанял себе для охраны помесь собаки с очковой змеей?! Или это обезьяна, укушенная оборотнем? Гарин, скажи честно, ты сам-то ее не боишься?
Парень, которого, как выяснилось, звали Артуром, от этих криков побагровел, потом побледнел, втянул голову в плечи и шмыгнул прочь из столовой. А Вета из принципа постояла еще немного в очереди среди гогочущей толпы. Потом раздался спасительный звонок, и она заторопилась в класс. Но только начала подниматься на нужный этаж, как кто-то схватил ее за руку и дернул назад с такой силой, что девочка вскрикнула от боли. Едва не упала, но устояла на ногах и увидел совсем рядом белое от бешенства лицо Артура Гарина.
– Никогда! – заорал он. – Никогда в жизни не смей за меня заступаться и вообще лучше не попадайся мне на глаза! Уродина!
И бросился вверх по лестнице. А Громова осталась стоять на ступеньках и бороться со слезами. Она и сама понимала, что только что совершила ужасную, непростительную глупость. Что ей стоило просто испариться из столовой или хотя бы отвернуться к стене и промолчать? А теперь Артур никогда не простит, что она видела его слабость, да еще посмела вступиться. Жизнь в новой школе начиналась просто ужасно.
Прежде Вета никогда не прогуливала уроки и очень старалась на них не опаздывать. Но все-таки ей пришлось укрыться под лестницей и переждать, пока глаза перестанут набухать слезами, а щеки – пылать. Только после этого она неуверенной походкой опять начала подъем по уже опустевшим лестничным пролетам.
Но услышала, как кто-то с грохотом спешит ей навстречу, и в ужасе закрутила головой: где бы спрятаться? Это вполне мог оказаться директор или завуч школы. Ей только и не хватало для полного счастья в первый же учебный день попасть кому-то из них на заметку.
Укрыться или сбежать вниз она не успела, но выдохнула облегченно, узнав своего соседа по парте Борю Шварца. Он спускался, навалившись грудью на перила, громко топал и на каждом шагу близоруко оглядывался, вытягивал до предела шею, будто искал кого-то. Видно, со зрением у парня была совсем беда.
– Вета! – бурно обрадовался Борис, едва не наступив на нее. – А я отпросился с урока, чтобы отыскать тебя.
– Зачем? – удивилась девочка. Значит, он все же заметил новую соседку, даже имя запомнил, вот неожиданность!