Красавица и чудовище
Шрифт:
Горячее дыхание приятно щекотало шею, легкими мурашками разбегаясь по коже. Алекс бессовестно наслаждался этой близостью, растворяясь в своих ощущениях. Только рядом с ней дышал полной грудью и чувствовал себя по-настоящему живым. Понимал, что своими действиями все только усложняет, но запретный плод был слишком сладок и желанен.
Лиза устала сопротивляться, расслабилась и позволила себе быть просто слабой женщиной. Приятное тепло, исходившее от Алекса, окутывало ее словно мягкое облако. В его объятиях было так хорошо, уютно и правильно. Его руки дарили долгожданную защиту, заставляли забыть обо всем на свете. Она
— У меня никогда никого не было, кроме мужа, ну и тебя…
Зачем это сказала, не могла объяснить, голова вообще плохо соображала. Лиза просто поддалась неосознанному желанию поделиться с Алексом чем-то глубоко личным.
— Врешь! — прорычал он и оттолкнул ее от себя, словно обжегшись. Идиллия, воцарившаяся между ними, была безжалостно разрушена. Жестокие слова врезались в его сердце, будто ядовитые стрелы, медленно отравляя весь организм.
— Хотя Царев же для тебя никто. — Алекс презрительно ухмыльнулся, привычно пряча эмоции за необоснованной агрессией.
Лиза едва сдержалась, чтобы не завыть раненым зверем. Жестко и больно, словно удар под дых. Так глубоко в душу она не намерена была его пускать, но Алекс не спрашивал разрешения, вломился в ее святыню и разбередил так и не затянувшиеся до конца раны.
— Откуда… — Голос Лизы сорвался, а дыхание сбилось. — Откуда ты знаешь о нем?
Алекс молчал, словно испытывал на прочность, но ей нужны были ответы.
— Ты знаешь его! — отчаянно крикнула она и схватила его за руку, не давая уйти. Ничего не боялась, алкоголь напрочь стер инстинкт самосохранения и добавил решимости.
— Какое это имеет значение? — Алекс небрежно отцепил ее руку от своей и отошел к окну.
— Где он? Что с ним? Расскажи мне! Расскажи мне все! — истерично требовала она, неотступно следуя за ним.
— Зачем? — рявкнул Алекс, едва сдерживая эмоции. Не испытывал ни капли жалости, ни грамма сочувствия к ней. Он словно вернулся на много лет назад, в тот роковой вечер, когда Лиза вынесла свой вердикт, приговорив его к пожизненным мучениям. Она разрушила все, чем он так дорожил, она уничтожила его.
— Я прошу тебя… — заикаясь, произнесла она и умоляюще посмотрела ему в глаза. — Хоть что-нибудь…
Слишком опасно. Слишком больно. Зияющая рана в его душе кровоточила, доставляя невыносимую боль, но он мужественно терпел, ничем не выдавая своих страданий. У него появилась уникальная возможность высказать ей все, что так долго носил в себе, все, что годами разъедало его душу. Столько раз в своих фантазиях он представлял себе этот момент, но сейчас почему-то медлил. Нанести роковой удар оказалось намного сложнее, чем Алекс думал.
— Я люблю его, — прошептала Лиза и обессиленно опустилась на пол. — Я всегда его любила…
Продолжая смотреть Алексу в глаза, она пыталась уловить хоть что-то человеческое, но тщетно: его лицо оставалось непроницаемым. Холодность и равнодушие убивали последнюю надежду. Пронзительный взгляд проникал прямо в душу, безжалостно
От ее признания мурашки ринулись по коже Алекса. Ее «люблю» лечебным бальзамом пролилось на нарывающие раны в душе. Дыхание застряло где-то в горле, а сердце заколотилось с неистовой скоростью. Так хотелось верить ее словам, одной фразы оказалось достаточно, чтобы сбить с него спесь надменности, чтобы перечеркнуть десять лет злобы и ненависти. Если бы только это было правдой, но факты говорили об обратном. Если бы она любила, никогда бы не ушла к Максу. Не существовало такой силы, которая способна была заставить его самого отказаться от нее тогда. Он готов был на все, весь мир мог бы бросить к ее ногам.
Алекс не имел права поддаваться чувствам, собрал волю в кулак и поплыл против течения. Презрительно усмехнувшись, напомнил Лизе, как обстояли дела на самом деле:
— Поэтому бросила, как надоевшего котенка?
Его слова ударили, будто кнут, заставив вздрогнуть от новой боли. Слезы невольно покатились по щекам, но не приносили облегчения. Она так и не смогла пережить их расставание.
— У меня не было выхода…
— Выход есть всегда! — отчаянно крикнул Алекс, не сдержав кипевшие внутри эмоции, и уже тише добавил: — Даже если тебя съели.
Лиза горько улыбнулась. Он был прав. Могла смалодушничать и поступить по-другому, но простила бы себе крушение карьеры и судимость любимого человека? Смогла бы жить, зная, что все это из-за нее? Сердце, как и тогда, разрывалось на части от жалости и невозможности что-то изменить.
— Последствия выбора навсегда остаются на совести, — тихо ответила она и прикрыла глаза, чтобы попытаться восстановить внутреннее равновесие. Разве может Алекс понять ее? Судить со стороны всегда просто. Вот если бы он пережил то, что пережила она…
Стирая слезы тыльной стороной ладони, восстанавливала события того вечера, все до мельчайших подробностей, их разговор и свою нестерпимую боль. Она до сих пор не прижилась в ее душе, слонялась из угла в угол и периодически напоминала о себе. Лиза так и не смогла ни прогнать, ни приручить ее. Просто смирилась и научилась существовать с ней.
— И как твоя совесть? Осталась чиста?
— Я сделала то, что должна была…
— Использовала пацана как донора и родила сына для мужа? — Алекс выплюнул очередное обвинение и неприязненно скривился. Эта тема была очень болезненной для него и главной в списке смертных грехов Лизы. Не хотел говорить ей об этом, но под действием эмоций слова вылетели сами собой. Ступил на очень скользкий путь, одно неверное движение могло стоить ему слишком дорого, но отступать было некуда.
Он так и не смог смириться с тем, что она лишила его сына, лишила возможности видеть, как он растет, просто отдала его заветную мечту какой-то конченой мрази. От одной мысли об этом горечь и разочарование наполнили его до краев.
Несколько секунд Лиза пыталась найти в себе силы для колкого ответа. Внутри все перевернулось от несправедливого обвинения. Огонь протеста, вспыхнувший в ее душе, безмолвно погас, встретившись с ледяной ненавистью Алекса.
— Ты правда думаешь, что я способна на такую низость? — глухо спросила она и растерянно взглянула на него. Ей не в чем было себя винить.