Красавица и герцог
Шрифт:
Джек взял ее руку и поднес к губам.
– Я рад, что этого не случилось.
– Я тоже, – кивнула Грейс. В выражении ее лица не было и тени нежности. – Он отвратителен.
Джек рассмеялся:
– А я надеялся, ты рада, что дождалась меня.
Грейс бросила на него лукавый взгляд и отняла руку.
– Ты не знаком с моим кузеном, сразу видно.
Джек наконец-то взял дольку яблока и откусил кусочек.
– Не слишком ли много гадких родственников у нас с тобой?
Грейс
– Мне нужно вернуться к ней.
– Нет, не нужно, – твердо возразил Джек.
Грейс вздохнула. Ей не хотелось испытывать жалость к герцогине, особенно после той безобразной сцены в гостинице. Но разговор с Джеком напомнил Грейс о прошлом и о том, как много сделала для нее Августа Кавендиш.
– Она совсем одна, – смущенно проговорила девушка.
– Она это заслужила, – убежденно отрезал Джек, с удивлением глядя на Грейс. Казалось, он искренне недоумевает, что тут обсуждать.
– Никто не заслуживает одиночества.
– Ты и правда в это веришь?
Грейс не верила, но…
– Я хотела бы в это верить.
Джек с сомнением покачал головой. Грейс приподнялась и огляделась, желая убедиться, что их никто не слышит.
– В любом случае тебе не стоило целовать мне руку у всех на виду.
Она встала и быстро отступила, прежде чем Джек успел ответить.
– Ты уже пообедала? – окликнула ее Амелия.
Грейс кивнула:
– Да. Иду к карете, узнать, не нужно ли чего-нибудь герцогине.
Амелия посмотрела на подругу как на умалишенную. Грейс пожала плечами:
– Каждый из нас заслуживает, чтобы ему дали второй шанс. – Она ненадолго задумалась и добавила, обращаясь скорее к себе самой: – В это я действительно верю. – Она направилась к карете. Подножка оказалась слишком высокой, чтобы можно было взобраться на нее без посторонней помощи, и, не увидев поблизости грумов, Грейс громко позвала:
– Ваша светлость! Ваша светлость! – Ответа не последовало, и Грейс крикнула чуть громче: – Мадам!
В открытой двери показалось разгневанное лицо герцогини.
– Чего вы хотите?
Грейс напомнила себе, что не зря столько лет исправно просиживала в церкви воскресные утренние часы.
– Я хотела спросить, не нужно ли вам чего-нибудь, ваша светлость?
– Это еще зачем?
О Господи, вот так подозрительность!
– От доброты душевной, – отозвалась Грейс, теряя терпение. «Интересно, что она на это скажет?» Грейс сложила руки на груди, дожидаясь ответа герцогини.
Старуха смерила ее долгим взглядом и процедила сквозь зубы:
– Опыт подсказывает мне, что добрые люди не кричат о своей доброте.
Грейс боролась с искушением поинтересоваться, о каком опыте идет речь. Исходя из ее собственного опыта, добрые люди
Нет, устыдилась она, это было бы недостойно.
Грейс тяжело вздохнула. В конце концов, она вовсе не обязана помогать герцогине. Теперь она сама себе хозяйка, зачем ей заботиться о старухе? Но разве душевная доброта и порядочность – пустые слова? Нет, она останется верна себе, независимо от обстоятельств. Все эти пять лет она прислуживала герцогине не по собственной воле, а в силу необходимости. А сейчас…
Ну, Грейс и сейчас не испытывала желания ухаживать за старухой. И все же… не могла ее бросить. Что бы ни было на уме у герцогини пять лет назад, она спасла Грейс от большого несчастья. И в благодарность за это Грейс собиралась уделить ей немного внимания. В конце концов, ее никто не принуждал и не неволил. Грейс сама так решила.
Поразительно, насколько велика разница, когда служишь другому по велению сердца.
– Мадам? – повторила Грейс и замолчала. Она сказала достаточно. Остальное зависело от ее бывшей госпожи.
– Ну ладно, – раздраженно буркнула старуха. – Если вы чувствуете себя обязанной.
Грейс с невозмутимым выражением лица взобралась на подножку кареты, опираясь на руку лорда Кроуленда (он слышал последний обрывок разговора между дамами и проворчал, что Грейс сошла с ума). Заняв положенное место – спиной к кучеру и как можно дальше от герцогини, – она чинно сложила руки на коленях и опустила глаза. Грейс не знала, сколько ей придется просидеть здесь, остальные, похоже, еще продолжали обедать.
Герцогиня отвернулась к окну. Временами Грейс поглядывала на старуху, но та все сидела, уставившись в окно, неподвижная, с прямой, как шомпол, спиной и сердито поджатыми губами.
И вот наконец, когда Грейс, должно быть, в пятый раз украдкой покосилась на герцогиню, старуха хмуро посмотрела ей в глаза.
– Вы разочаровали меня. – Свистящий шепот герцогини походил на шипение.
Грейс замерла, затаив дыхание. Она не знала, что сказать, но извиняться не собиралась. Да, ей хватило смелости не оттолкнуть свалившееся в руки счастье, но никто не вправе ее за это упрекать.
– Вы не должны были уходить.
– Но я была всего лишь служанкой, мадам.
– Вы не должны были уходить, – упрямо повторила старуха. Ее голос звучал твердо, тело сохраняло неподвижность, но Грейс тотчас уловила сотрясавшую ее внутреннюю дрожь.
«Это колотится сердце у нее в груди», – с изумлением поняла Грейс.
– Он совсем не то, что я ожидала, – горько вздохнула старуха.
Грейс растерянно моргнула, так быстро сменила тему герцогиня.
– Мистер Одли?
– Кавендиш! – сердито прикрикнула старуха.